Наследник

Я кивком головы указал Радику на свое изображение, после чего мы резко ускорили шаг.

Идти по улице, наполненной людьми, когда тебя объявили в розыск — самая настоящая пытка. Только и ждешь, что с минуты на минуту на твое плечо вдруг опустится чья-то тяжелая пятерня, а в ушах раздастся грозный окрик: "А ну-ка, дружок, пойдем со мной!".

Как я ни старался выглядеть невозмутимым, но натянутые, как струны, нервы все же давали о себе знать. А когда чего-то сильно боишься, оно зачастую к тебе и приходит. Согласно закону подлости.

На привокзальной площади мы буквально нос к носу столкнулись с двумя молоденькими, почти что совсем юными, патрульными. На их погонах значились сержантские нашивки. Я вздрогнул и нервно опустил голову. Видимо, это показалось им подозрительным. Сержанты вгляделись в мое лицо и последовали за нами.

— Хвост, — шепнул я Радику.

— Вижу, — сквозь зубы процедил он. — Нужно срочно сесть в какой-нибудь автобус.

Мы свернули к остановке. Из-за поворота как раз выруливал старенький "Икарус". Но патрульные оказались шустрее. Догнав нас, они решительно преградили нам путь.

— Ваши документы?

Я принял величественную позу и с подчеркнутой величавостью протянул:

— Чем озабочен ты, сын мой?

— Тамбовский волк тебе сын! — кукарекнул один из сержантов. — Предъявите документы!

— Как можешь ты так разговаривать со слугами Господа? — притворно возмутился я. — Грешно это, сын мой! Ох, как грешно!

Патрульные были неумолимы.

— Документы?

Второй сержант выразительно побряцал висевшими у него на ремне наручниками.

Должен признаться, что в тот момент моя душа ушла в пятки. Неужели всё? Неужели попался?

Но тут в игру вступил Радик.

— Дяденьки! Тетеньки! — слезно взмолился он, обращаясь к стоявшему в ожидании транспорта люду. — Чем могли согрешить перед вами два странствующих монаха? Мы служим Богу. Мы день и ночь молимся за всеобщее благоденствие. А эти выродки дьявола хотят ни за что, ни про что увлечь нас в свое адское логово.

Детская непосредственность моего спутника, ясный и безвинный взор его юных очей возымели воистину гипнотическое воздействие на сердобольных старушек. Они накинулись на "выродков дьявола" с той резвостью, какая бывает свойственна орлицам, защищающим своих птенцов.

— А ну, отстаньте от них!

— Что вы прицепились к монахам?

— Мы на вас коллективную жалобу напишем в министерство!

— Вы бы лучше бандитов ловили!

— Какие им бандиты! Бандиты им враз по шее накостыляют! Они могут только с монахами воевать!

К счастью, сержанты были очень молоды. А молодости свойственны прямота и максимализм. Вместо того, чтобы спокойно объяснить свои действия, патрульные встали в категоричную позу: мол, кто вы такие, чтобы нами тут командовать? Старушки взбунтовались не на шутку. Завязалась яростная перепалка. Градус противостояния рос все выше и выше. Милиционеры не выдержали натиска набросившейся на них толпы, и стали позорно отступать.

Чем завершилась эта спровоцированная Радиком битва, мы так и не узнали. Воспользовавшись воцарившейся суматохой, мы украдкой, под шумок, незаметно для всех, нырнули в подошедший ЛиАЗ, и были таковы.

Проехав остановки четыре, мы вышли и укрылись за расположенными невдалеке гаражами.

— Ну, братец, ты даешь! — восхищенно воскликнул я. — Я, конечно, видел тебя в кино. Но в том, насколько ты талантливый актер, убедился только сейчас.

— А-а-а, пустяки, — хвастливо отмахнулся Радик. — Это была не трудная роль.

— Однако, самое время определиться с новыми ролями, — констатировал я. — Появляться на людях в таком виде больше нельзя. Ориентировки на двух странствующих монахов нам, скорее всего, обеспечены.

— Что-нибудь придумаем, — заявил мой спутник и полез в свой рюкзак.

Заглянув внутрь, он побелел, как полотно.

— Что случилось? — встревожено спросил я.

Мальчик поднял глаза. Его испуг наложил столь сильную печать на выражение его лица, что у меня по спине забегали мурашки.

— Деньги, — прошептал он. — У меня украли деньги.

У самого дна рюкзака чернел ровный порез. Очевидно, он был сделан лезвием.

Мы тщательно пересмотрели все вещи, среди которых, помимо одежды, значились какие-то бумаги, походный нож, всякая мелочевка, и даже игрушечный пистолет, но единственное, что нам удалось обнаружить, была мятая завалявшаяся десятирублевка.

— Ты же, вроде, всегда носил деньги в кармане рубашки, — озабоченно пробормотал я.

— Они натерли мне кожу, и я переложил их в рюкзак, — слезливо откликнулся Радик.

— Где и когда ты это сделал?

— В электричке. После того, как мы купили билеты.

Я схватился за голову.

— У тебя что, мозги отсохли? Вытащить из кармана кучу денег, переложить их в рюкзак как раз в тот момент, когда на нас смотрел весь вагон!

По лицу Радика потекли слезы.

— Откуда я знал?! — жалобно протянул он.

— Откуда я знал?! — раздраженно передразнил его я. — Мальчик! Это же Ростов! Он всегда славился своими карманниками! Ты бы хоть тогда рюкзак на спину не вешал. Все яснее ясного. Когда мы вышли из электрички, за тобой кто-то пристроился, затем улучил момент, и преподал тебе хороший урок. Сколько, хоть, там было денег?

Радик назвал сумму.