Наследник

Генералу армии Дееву К.Г. от ст. л-та запаса Харитонова С.Е.

Заявление

Товарищ генерал армии, уважаемый Константин Георгиевич! Разрешите обратиться к Вам не по форме, в обход установленных регламентов.

Как и все ветераны Вооруженных сил, являюсь Вашим убежденным сторонником. Считаю, что только Вы способны вернуть нашей Родине ее всемирно-историческое значение. В связи с вышеизложенным считаю необходимым довести до Вашего сведения следующее.

Я, Харитонов Семен Евсеевич, 1926 г.р., уроженец г. Свердловска, из семьи рабочих, в январе 1944 г. был призван на воинскую службу и направлен в 144-й отдельный гвардейский стрелковый полк 3-го Белорусского фронта, отдел «Смерш», должность – водитель.

В апреле 1945 г. был вместе с машиной предоставлен в распоряжение оперативной группы уполномоченного НКВД СССР по Восточной Пруссии, место дислокации город Гумбинен, ныне г. Гусев, начальник группы к-н Емельянов П.П.

Утром 17 апреля вместе со старшим сержантом Фроловым В.П. стоял нарядом на временном КПП в окрестностях населенного пункта «хутор Штейнбау», оставленного гитлеровцами и находящегося в полосе ответственности соседнего 2-го Белорусского фронта. Во время боевого дежурства нами был замечен легковой автомобиль марки «Опель», который, не снижая скорости, приближался к нашему КПП. По приказу ст. сержанта Фролова В.П. я произвел «предупредительный выстрел» в виде короткой автоматной очереди из вверенного мне оружия. Но, несмотря на это, легковой автомобиль продолжил свое сближение со шлагбаумом КПП и приведя его в негодность в результате сознательного столкновения с ним, не снижая скорости, стал удаляться в сторону линии фронта. Видя это, ст. сержант Фролов В.П. произвел прицельный выстрел по удаляющемуся от нас автомобилю, после чего тот съехал с дороги и врезался в дерево.

По поручению ст. сержанта Фролова В.П. я направился к указанному выше автомобилю и обнаружил в нем тело немецкого офицера, к запястью которого браслетом был прикован портфель.

После того как нас со ст. сержантом Фроловым В.П. сменили на КПП, я, вернувшись в часть, сдал начальнику группы Емельянову П.П. обнаруженное в салоне автомобиля личное оружие немецкого офицера, пистолет марки «Вальтер», о чем была сделана запись в журнале, скрепленная нашими подписями. На мой вопрос, обращенный к начальнику группы Емельянову П.П., что делать с обнаруженным там же в салоне портфелем, Емельянов П.П. ответил: «Делай что хочешь, эта чепуха теперь никому не интересна».

Прошу вас, уважаемый Константин Георгиевич, великодушно простить мою стариковскую склонность к многословию. Но без этого введения Вы бы не смогли оценить всю важность того, о чем будет сообщено ниже.

В ходе Великой Отечественной войны советский народ понес неисчислимые потери как в живой силе, так и в технике, особенно в средствах производства. В фашистскую Германию были угнаны миллионы советских граждан, огромное количество продуктов, зерна, нефти, угля. В связи с чем после разгрома фашизма все народное добро надо было вернуть на Родину. Я ни в коей мере не оправдываю единичные случаи мародерства, с которыми велась беспощадная борьба. Но командный состав имел возможность отправить домой некоторое количество материальных ценностей.

Будучи прикомандированным к аппарату уполномоченного НКВД, я с июня по август 1945 года осуществлял перевозку автотранспортом различных грузов, как государственного, так и личного назначения, на почтово-багажную погрузочную площадку станции Гродно Белорусской железной дороги. Крупногабаритные грузы, как то: мебельные гарнитуры, ванны чугунные, рояли концертные и т. п., отправлялись в деревянных контейнерах, к изготовлению которых были привлечены военнопленные. Грузы мелкого габарита паковались в фанерные ящики. После указания на них адреса получателя ящики забирались экспедиторами.

И вот в один из дней я передал экспедитору ящик, на котором был подписан мой собственный почтовый адрес в городе Свердловск. Там был портфель, который я отправил своим родителям и поручил хранить до моего возвращения.

Горько и стыдно в этом признаваться, но я посмел присвоить то, от чего отказалось государство. На это меня толкнула болезнь. Как пояснил капитан медицинской службы Спивак (инициалы не помню), в портфеле содержались медицинские карты больного гемофилией. А я являюсь больным несвертываемостью крови и состою на особом медицинском учете.

После прохождения срочной службы в отделе «Смерш» я остался на сверхсрочную при особом отделе 52-й гвардейской стрелковой дивизии, дислоцированной в Восточной Пруссии, ныне Калининградская область. По демобилизации был трудоустроен на оборонных предприятиях, добросовестно исполнял свой долг перед партией и народом. Но в 1987 году я был отправлен на пенсию и фактически лишен средств к существованию. Тем временем моя болезнь требовала постоянного внимания. Будучи предоставлен сам себе, я решил изучить трофейные документы, которые могли бы оказаться полезны отечественной медицинской науке. Но ни одно медицинское издательство не ответило на мои многократные предложения о публикации имеющихся материалов с выплатой мне хотя бы минимального гонорара.

Анализируя имеющиеся материалы, я обнаружил среди них тщательно спрятанные черновики писем, написанные от руки на русском языке. Заинтересовавшись их содержанием, я проделал определенную исследовательскую работу. В результате чего установил следующее.

1. Письма принадлежат одному из членов семейства бывшего русского царя Николая 2-го.

2. В письмах содержатся свидетельства исторических событий времен Гражданской войны 20-х и 30-х годов.

В связи с чем мною были предприняты попытки опубликовать эти письма в изданиях соответствующего профиля АН СССР. Однако не получив никакого ответа, был вынужден установить связь с зарубежными издательствами. Куда и были отправлены многие из писем, хранящихся у меня с весны 1945 года.

Уважаемый Константин Георгиевич! Скоро мне исполнится 73 года. Как убежденного атеиста, меня не страшат муки ада и не привлекают наслаждения рая. К смерти я отношусь равнодушно и очень доволен, что на протяжении долгих лет мог ее обманывать, поскольку с моим диагнозом редко кому удается дожить хотя бы до сорока лет. Но меня глубоко беспокоит судьба Родины. В Вашем лице я вижу достойного продолжателя великих дел, начатых Александром Невским, Иваном Грозным, Петром Первым и продолженных Лениным, Сталиным, Брежневым и Андроповым. Вы неоднократно заявляли о своем стремлении восстановить в России конституционную монархию. Не мне судить о том, принесет ли пользу стране подобная реформа. Но Вам следует знать о том, что законный наследник российского престола Алексей Николаевич Романов не был расстрелян в 1918 году, а долгое время жил и лечился в Восточной Пруссии. Вам также следует знать, что у Алексея Романова, несмотря на тяжелейшую гемофилию, были дети. Следовательно, где-то в Европе могла сохраниться и дожить до наших дней семья прямых потомков русского царя, то есть семья, имеющая законное право взойти на трон, если в России будет восстановлена монархия.

Учитывая вышеизложенное, считал бы целесообразным установление Вами прямых связей с монархическими семьями Англии, Испании и Нидерландов, которые являются родственниками Романовых и обязаны иметь информацию о них.

В последних строках своего заявления сообщаю, что материалы, вывезенные с хутора Штейнбау, находятся у моего внучатого племянника Харитонова Егора, проживающего по адресу: Великославск, улица Кубышкиной, дом 32, общежитие первой автоколонны. Уверен, что Вы уделите немного внимания Егору, который вырос истинным патриотом своей великой Родины и может принести Вам немало пользы.

Желаю Вам, уважаемый Константин Георгиевич, крепкого здоровья и успешного служения на благо нашей великой Родины!

Ст. л-т запаса Харитонов С.Е.

Город Великославск, 7 января 1999 года.