Наследник

ходу, выбежал и Медведенко. Он шел от Виктора на расстоянии десятка шагов и зорко за ним

наблюдал. А Виктор ходил кругами по снежному полю. Вдруг он остановился, достал кисет и долго

сворачивал цыгарку, потом стал шарить по карманам. Медведенко понял: ищет огонька. Он быстро

достал огниво, подбежал к Виктору, высек искру и протянул ему тлеющий фитиль. Виктор сначала

недоуменно поглядел на Медведенко, потом взгляд его стал осмысленным, он прикурил, глубоко

затянулся и, помолчав, глухо сказал:

— Худо мне, Кузьмич. Очень худо... Отец...

— Да я ж так и почуял, — тихо произнес Медведенко. — Война она и есть... война...

Виктор положил руку ему на плечо:

— Пошли в хату, холодно... В хате он лег на койку, закрыл глаза и замер. Мысли путались, перед

глазами проплывало лицо отца, строгое, задумчивое, улыбчивое... Вдруг дверь приоткрылась и вместе

с крутой волной голубых снежинок в хату кто-то вошел, бесшумно, как приведение... Но он это

почувствовал, до его лица долетели снежинки. Приподнялся на локте:

— Кто там?

Увидел:

— Ирина. Она остановилась посреди хаты и скрестив руки на груди, прошептала:

— Это ... я.

Он вскочил и подбежал к ней:

—Вы?!

— Я, — тихо сказала она.

— Я все знаю..., я знаю, как это ужасно... Я хочу сейчас быть с Вами рядом.. — она, глядя на него

широко раскрытыми, полными слез, глазами, положила)руки на его плечи. — Извините..., но я... не

могла иначе...

Виктор прижал голову к ее груди, его плечи дрогнули. Она, сдерживая слезы, молча гладила его по

голове, тяжело дыша, прошептала:

— Я... побуду. . с тобой..., можно? — Он глухо спросил: — Тебя кто-нибудь видел? — Она вдруг

преобразилась, гордо подняла голову и громко сказала: — Не знаю! Может быть! Мне наплевать! —

Он обнял ее, поднял на руки и понес на койку. В голове мелькнуло: "Медведенко!", но Медведенко в

хате давно не было. Виктор не знал, что Медведенко после их "прогулки", незаметно исчезнув,

побежал к Ирине, вызвал ее на крыльцо и прошептал:

— Слышь, Ирина, беги до него... У него отец убитый...

* * *

Замели февральские метели. Солдатская молва принесла весть о том, что скоро их армию двинут

на Крым. Солдатская молва на фронте — дело не шуточное, она нередко угадывала замыслы больших

штабов...

И вскоре на рассвете дивизион покинул гостеприимную деревушку. Все ее жители вышли на

широкий выгон. Женщины плакали и крестили солдат. Многие провожали колонну до околицы. А дед

Пискарь пошел дальше. Он долго шел рядом с Виктором, который из-за него не садился в кабину

тягача. Когда деревня уже скрылась за дальним снежным косогором, Виктор остановился:

— Ну, дедуля, пора!

Он обнял старика и они крепко трижды поцеловались.

— Ты, сынок Витя, того... не дюже подставляй свою грудинку-то под вражьи пули... Ты их бей с

умом. А мне письмо отпиши... — говорил дед, шмыгая носом и смахивая варежкой предательскую

слезу.

— Обязательно, — сказал Виктор, с трудом сдерживая волнение.

Они еще раз обнялись и круто отвернулись друг от друга. Дед долго махал своей фуражкой с

красным околышем вслед колонне.

...И вот Виктор, уже покачиваясь в тесноватой, пахнувшей бензином, теплой кабине трудолюбиво

урчащего тягача, поглядывает на сверкающие бисером под лучами нежаркого февральского солнца

приднепровские снежные дали, пытается угадать конечный пункт назначения. Он вспоминает

прочитанные когда-то книги о геройском штурме Перекопа и Сиваша, альбом "Плакаты Гражданской

войны", который отец однажды подарил ему в день рождения. Особенно ему понравился тогда плакат,

на котором был изображен скачущий в атаку герой кавалерист в буденновке, с пикой в одной руке и с

поднятой шашкой в другой. Его большой и зубастый квадратный рот был яростно скошен в крике:

"Даешь Крым? Смерть барону!".

Артиллерийский полк длинно растянулся по заснеженному зимнику. Вик-гор выглянул в окошко.

Негромко урчавшие тягачи чем-то напоминали могучих буйволов, которые, опустив широкие лбы и

выгнув крутые шеи, упрямо тянут свою тяжкую лямку. Он достал из планшетки карту, сверил на

всякий случай маршрут по местности и, устроившись поуютнее, закрыл глаза. Пока можно было

вздремнуть. Впереди предстоял трудный ночной марш-бросок куда-то на юг. .

* * *

Конечным пунктом их долгого пути оказалось большое село в нескольких километрах от Сиваша.

Оно было окружено высокими пирамидальными тополями и издали напоминало оазис в снежной

пустыне. В том селе разместился весь артполк.

Наутро командир полка собрал командиров дивизионов и батарей в просторной избе и ознакомил с

обстановкой. Они узнали, что в ноябре сорок третьего наши войска форсировали Сиваш, захватили

плацдарм на его южном берегу, но дальше продвинуться не смогли..

— Сегодня, — продолжал подполковник, — задача состоит в том, чтобы, сосредоточив на

плацдарме силы, ударить отсюда, а также со стороны Перекопского перешейка на юг, а с Керченского

плацдарма — вдоль побережья. Прорвать оборону, разгромить их семнадцатую армию и освободить

Крым.