Наследник

За спиной чавкает убравшаяся в косяк дверь, я придирчиво осматриваю одежку, прежде не знававшую никаких знаков отличия. Все как и было, даже провисшей петли нет, тем более порванной нити. На всякий случай глупо разглядываю ладонь, словно орден мог перекочевать на нее в виде черной метки, присланной вероломно покинутой спортсменкой-байдарочницей. К счастью, в моей донжуанской галерее таких трофеев никогда не водилось. Слишком плечистые, шаль не набросить, только плед. Плечистые и наверняка чрезмерно выносливые.

«Да-а, дорогая мамулечка, с тобой не соскучишься».

«С тобой, сынок, тоже. Ну чего ты туда потащился? Знаешь же, что не может, не мо-жет никакая болезнь с тобой приключиться. По крайней мере, пока я о тебе забочусь».

«Представь на минуточку, что так и было задумано: попробовать, как это… когда позаботиться некому? Да нет же, не в том смысле…»

«Н-да, формулировать ты горазд. Попробовал?»

«Ну да. И все, кстати сказать, нормально получалось. Пока ты с орденом не подоспела».

«Миру – мир, фарсу – фарс. Отличная награда. Или не пришелся орденок? Слишком уж ты, Ванюша, впечатлительный у меня. И увлекающийся. Останавливаться вовремя не умеешь. Ведь не подумал беспечной своей головой, что запросто мог бы “надумать” себе болячку. Сплошь и рядом такое случается. А мне потом маяться. Кто знает, как справляться с недугом, который из мыслей в тело перекочевал? С тем, что, по сути, сам на себя наслал? Я ведь не всесильная. Ну да ладно. Будем считать – обошлось. Какие теперь планы?»

«Попробую денег на Прагу найти».

«Ты еще не устал? Вижу, нет. Не наигрался. Решил продолжать».

«Не-а. В смысле, и не устал, и не наигрался. Отличное может выйти приключение. Заграница опять же. А доктору, если “выкарабкаюсь”, премия. Или с премией я загнул?»

«В общем и целом. Кстати, где предполагаешь деньгами разжиться? Ломбард? Может, лучше я, раз уж…»

«Можно ты не будешь вмешиваться?»

«Как пойдет».

«Хорошо пойдет».

«Ну-ну».

«Очень тебя прошу. Могу я рассчитывать на подарок к тридцатилетию?»

«Ладно, уговорил. Пусть будет ломбард».

«Я не только об этом».

«Я поняла. Обещаю сдерживаться…»

«Не вмешиваться».

«Сдерживаться. Заглянешь?»

«Конечно. Завтра. Ты же знаешь, что загляну. Сегодня вымотался. Выжат как тряпка».

«Охотно верю».

«И у Дяди Гоши, наверное, ум за разум заходит, куда я запропастился».

«Очень я сомневаюсь насчет ума у Дяди Гоши, а в разуме так просто отказываю. Поверь, я знаю, о чем говорю».

«Люблю тебя».

«Я тебя тоже».

«Да, чуть было не забыл… Правда, что ассоциация акушеров покупает спортивное общество “Уро-жай”?»

«Ты неисправим. Размениваешь себя на всякую белиберду».

Действительно. Столько правильных мыслей было о Милене, а свалил как с пожара, даже шаг не придержал возле сестринской. Разбазариваю себя почем зря. Размениваю, а что наменял – разбазариваю.

* * *