Наследник

Примирение вышло удивительно долгим и... Сладким. А наутро заботливый муж, видя как сильно распух и посинел рубец на ее лебединой шейке, и как больно ей глотать еду с питьем, распорядился позвать самого лучшего из известных ему лечцов. То есть, собственного сына. Постельничий же тем временем сделал внушение верховым челядинкам, как раз закончившим одевать Марию Темрюковну - чтобы не трепали попусту своим языком, под страхом усекновения оного. Вместе с головой.

- Батюшка. Матушка.

Почтительно поцеловав отцовскую руку, и коротко поклонившись царице, наследник без всяких глупых вопросов принялся целить. Обнаруженные на той самой руке (вернее, ладони) царапины и удивительно четкие отпечатки чьих-то зубов.

- Кгхм!.. Митя.

Мягко забрав у сына пострадавшую от жены конечность (впрочем, десница уже совсем не болела), Иоанн Васильевич подвел своего первенца к мачехе и не вдаваясь в лишние подробности, указал на след от шелковой удавки. Мария, высокомерно взглянув на пасынка, так же молча задрала подбородок вверх, позволяя малолетнему целителю разглядеть синюшную "красоту" во всех подробностях. И не удержала легкой дрожжи, когда прохладная ладонь легко прижалась к пострадавшей гортани - ибо прохлада резко сменилась морозной свежестью, растекшейся по всей шее. Затем почти без перехода обернулась жгучим огненным ошейником, и постепенно остыла до ласкового тепла. Словно тысячи иголочек нежно кололи ее кожу, затем тепло тонкой змейкой скользнуло вниз по позвоночнику, растеклось по животу и груди, и великая государыня постепенно начала ощущать некое... Неудобство.

- Довольно!..

Отбросив от себя руки пасынка, царица чуть ли не бегом удалилась в свои покои - впрочем, Иоанн Васильевич успел заметить, как сильно побледнела синяя полоса у нее на шее, превратившись в почти неразличимый след, а так же полыхающие сильным румянцем щеки.

- Помазать любым ароматическим маслом.

Царевич Дмитрий, ничуть не огорчившийся паническому бегству пациентки, неопределенно покрутил кистью рядом с собственной шеей. Помолчал, а потом с вопросительной интонацией обратился к отцу:

- Батюшка?

- Ступай Митенька, спаси тя Бог.

Выйдя из родительских покоев, мальчик направился было в сторону собственных (призвали его так рано, что он не успел позавтракать), но вдруг ненадолго замедлил шаг и тряхнул гривой. Остановился, проводив взглядом троицу царевых стольников, несущих на вытянутых руках истекающие вкусными ароматами блюда, и кравчего, бдительно их конвоирующего. Еще раз тряхнул отросшими уже до поясницы прядями волос и повернулся к верной Авдотье:

- Я буду утренничать с Ваней.

Средний из царевичей, сравнительно недавно (и года не прошло) переехавший из женской половины дворца в личные покои, каждый приход старшего брата воспринимал как маленький праздник: ведь только он знал, как из любого скучного занятия сделать увлекательную игру или соревнование; только он мог объяснить сложные вещи так, что они становились простыми и доступными; знал целую тысячу историй... А еще, в его присутствии можно было немножко попроказничать и посмеяться, ибо даже личная челядинка и дядька-наставник семилетнего царевича не делали Ивану никаких замечаний. Не рисковали.

- Митя?..

Потрепав сонного братца по непослушным (семейное!) вихрам, Дмитрий чуть приподнял его подбородок, осмотрел, и отправил обратно в опочивальню:

- Умой глаза.

- Я уже!..

- Тогда в этот раз сделай это с водой и мылом.

- У-уу!..

Тихо бурча себе под нос что-то неразборчивое, малолетний царевич покорно поплелся обратно, общаться с нелюбимым рукомойником, - а пока он отсутствовал, стольники царских сыновей временно объединились в одну большую команду и довольно шустро притащили еще один поставец. Вернее, перетащили его из расположенных невдалеке покоев наследника, вместе с уже выставленными на нем блюдами. Крестовой дьяк отточенной скороговоркой пропел-прочитал молитву, все дружно перекрестились... Минут через пять, уже наполовину одолев содержимое своей тарелки, Дмитрий подметил небольшие затруднения у брата:

- Вилкой удобнее.

Тот, старательно удерживающий на своей ложке довольно крупный кусок отварной куриной грудки, и пытающийся при этом от нее еще и откусить, на мгновение отвлекся.

Плюх!.

С досадой поглядев на коварный кусок белого мяса, средний сын царя мстительно ткнул в него ложкой и с легкой завистью покосился на старшего, разделывающегося со своей грудкой с удивительной легкостью. При помощи той самой двузубой серебряной вилки и небольшого ножа.

- А отец Меладий говорит, что такими вот вилами, только побольше, черти в аду бросают грешников в котлы с серой огненной.

Отпив глоток пшеничного кваса, наследник аккуратно вытер губы и руки небольшим рушником с затейливой вышивкой:

- А твой духовник случайно не рассказывал, что такими вот вилами, только побольше и из дерева, черносошные крестьяне перекидывают свежескошенную траву, сено и навоз?

Взяв в руки адское орудие труда, уменьшенное примерно в сотню раз, и столовый ножик с закругленным кончиком, десятилетний мальчик в два движения отрезал очередной кусочек.

- Н-нет?..