Наследник

- Чтож ты, дурень, сразу не сказал, что у тебя есть грамотка от святого старца Зосимы?!.. В тот же день моего господина увидел бы. А и просто покажи ее любому из постельничих сторожей, да объясни, от кого сие послание, и кому предназначено... И-эх! Поспешай к себе да готовься - великий государь дозволил Димитрию Ивановичу навестить тебя сегодня же. Ну, чего замер?..

- Может, его плетью вразумить?

Услышав мужской голос, гость торговый немедля развернулся - и обнаружил за своей спиной сразу двух постельничих сторожей.

- Да не мешкай же... Дурень.

Ошалев от такой скорости событий, Тимофей припустил к себе - и еле-еле успел опередить кавалькаду из полусотни дворцовых стражей, переполошивших его соседей и намертво перекрывших любые подходы к дому купца. Рявкнув на изрядно перепугавшуюся дворню и отмахнувшись от жены, прямо с порога приставшей было к нему со своими "что да почему", он только и успел переменить одежду на более приличествующую случаю - как резкая тишина во дворе засвидетельствовала прибытие благословленного самим Господом целителя.

- Ох ты ж, батюшки!.

Вороной и игреневый аргамаки, словно по незримой команде преклонили колени, укладываясь на подсохшую землю подворья - а следом за ними перед двумя царственными отроками склонилась в земных поклонах и сама купеческая чета со всеми своими домочадцами.

- Веди.

Правильно истолковав сухое, и при том удивительно властное повеление, Тимофей провел старшего и младшего царевичей в свою "рабочую" светлицу, тут же буквально кинувшись к одному из массивных сундуков, в изобилии окованных широкими и толстыми полосами железа. Позвенел связкой ключей, с громкими щелчками открыл (за малым не уронив себе на ногу) почти полупудовый навесной замок, откинул тяжеленную крышку и тут же запустил руки в темное нутро.

- Вот!..

Аккуратно разложив все четыре тома на маленьком столе, хозяин отошел в сторонку, внимательно наблюдая за лицом государя-наследника. К его немалому огорчению и тревоге, оно осталось полностью бесстрастным - зато глаза вдруг налились светом и замерцали, все сильнее и сильнее затягивая в свои бездонные глубины... Непонятное наваждение разрушил удивительно мягкий голос десятилетнего мальчика, пронизанный нотками непонятной нежности.

- О движении и покое.

Закрыв первую из четырех книг, юный властитель открыл вторую. Перелистнул с полдюжины страниц, исписанных мелкими значками старогреческого, и опять прочитал вслух название одной из глав:

- О пище, питье, сне и пробуждении.

В третьей рукописи его чем-то заинтересовала последняя страница, но вслух ничего читать не стал - а дольше всего он разглядывал четвертый том. Открыл, отщелкнув два чуть-чуть погнутых бронзовых замочка, очень бережно пролистал, опять закрыл и провел ладонью по глубокой царапине, что делила надвое изрядно вытертую надпись на обложке:

- О беременной и об утробном, а тако же об уходе надлежащем за ребенком.

Самолично завернув все четыре инкунабулы обратно в куски мягкой замши, наследник сделал короткий жест одному из постельничих сторожей, тут же повернувшись к младшему брату и застывшему в тревожном ожидании купцу:

- Веди.

"Хм, в отличие от прошлой моей пациентки, тут о больном явно заботятся. Или это уже успели слухи разойтись? Впрочем, вряд ли - раз у купчихи на лице висит за малым не с килограмм свинцовых белил".

Еще раз оглядев большое, и самое главное - распахнутое во всю ширь окно, Дмитрий повернулся к стоящему прямо посреди светлой горницы ложу. Подошел, и медленно повел рукой вдоль тела. Нахмурился, повел еще раз, затем коротко распорядился:

- Перевернуть на живот.

Вновь рука, затянутая в тонкую черную перчатку, прошлась над телом болезного.

"Рваные раны на спине и руках - вполне нормально зажили. Так, сломанные ребра и трещины в позвонках заросли, а вот порванный нерв - почти что и нет. О, так его еще и передавило! Несколько межпозвоночных грыж, общее истощение, явная апатия... Хотя глазами лупает вполне энергично".

Задержав ладонь над правой рукой, целитель был вынужден констатировать, что сгибающее сухожилие придется сшивать сразу в двух местах.

"Что же, бедный мишка дорого продал свою жизнь, и неудачливому охотнику очень повезло, что тот не прожил хотя бы на пару мгновений дольше. Хм, и где мне взять толкового хирурга? Можно, конечно, попытаться и самому, но как-то... М-да, проблема".

Вытянув из ножен узкий клинок, царевич поддел острием ткань рубашки, потянув затем лезвием на себя. Хмыкнул, разглядывая довольно жуткий на вид рубец и полосы от медвежих когтей, затем бросил в сторону хозяина:

- Принеси мне чистую тряпицу и самого крепкого вина, что у тебя есть.

После чего, задумчиво похлопывая о ладонь все тем же кинжальчиком, негромко осведомился:

- Как звать тебя, добрый христианин.

- Е... Кх-кх. Елпидий .

- Мить?.. Ой.

Добросовестно молчавший (несмотря на буквально изводившее его любопытство) царевич Иван, увидев в руках старшего обнаженную сталь, все же не выдержал и нарушил собственное обещание.

- Говори уж.

- Мить, а ты его что, резать будешь? Да? А ему не больно будет?