Наследник Атлантиды

Дон Вальцоне сидел в глубоком кресле у камина и неторопливо выпускал кольца сигарного дыма. Сегодня был плохой день — мокрый, сырой и промозглый. Он поправил шерстяной плед, укутывающий давно предавшие его нога, закрыл глаза. Перед мысленным взором проплыли картины дома... не этого дворца, который все равно так и не стал для него домом. А другого — не слишком роскошного, но уютного. Стоявшего когда-то на берегу теплого моря, на любимой Корсике. Оттуда пришлось уехать — что поделать, интересы Семьи требовали его присутствия в этом проклятом, вонючем, продымленном насквозь городе. С тех пор прошло много, очень много лет. Он прошел все этапы, достигнув высшего — статуса главы Семьи Вальцоне. Раскинутые им сети покрывали большую часть Детройта... да что там, большую часть штата Мичиган. Только это не радовало...

Чуть слышно скрипнула дверь. Дон Вальцоне не любил беззвучно открывающихся дверей, и слугам было строжайше запрещено устранять тонкий, прямо-таки нежный скрип этих тяжелых створок драгоценного красного дерева. За спиной послышались мягкие шаги.

— Что-то случилось. Антонио?

Без вызова потревожить покой хозяина могли лишь двое. Памела, его секретарь, и Антонио, начальник его охраны. Список исчерпывающий и остающийся неизменным многие годы. В иной Семье должность начальника службы безопасности была престижной, но и опасной. Ошибки всегда стоили дорого, а ошибки того, кто занимал столь высокий пост, как правило, стоили провинившемуся жизни.

Нельзя сказать, чтобы за эти годы Антонио Каррере не ошибся ни разу. Было всякое... но дон Вальцоне умел ценить не столько непогрешимость, сколько преданность. А с преданностью у Антонио было всё в порядке. И потому, несмотря на время от времени проносящиеся над его головой грозы, он уже почти тридцать лет удерживал за собой это место.

— Прибыл некий посетитель. — Голос Каррере был спокоен. — Он желает видеть вас.

— Кто?

— Он не назвался...

Это было необычно. Дон Вальцоне открыл глаза и взглядом указал Антонио на свободное кресло. Тот, как тысячи раз за последние годы, отрицательно качнул головой. Это тоже был своеобразный ритуал...

— Человек просил передать вам вот это.

На невысокий мраморный столик легла металлическая безделушка. Эдакая карманная пепельница — круглая, плотно закрытая.

— Что там, проверили?

— Безусловно, дон Вальцоне. На вид ничего опасного. Обрывок долларовой бумажки.

Огонь в камине по-прежнему распространял по залу жаркие волны, но Сержио Вальцоне почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Он сунул руку под плед, извлек маленький ключик с фривольным брелком-ангелочком.

— Вот как... Антонио, сходи открой мой маленький сейф... тот, что под столом. Там большая шкатулка... не ошибешься, она одна. Принеси ее сюда.

— Сию минуту... — Это было еще одним знаком доверия. Только Антонио позволялось — в редчайших случаях — получить доступ к сейфу хозяина. Он прекрасно понимал, что это — одна из тех проверок, которым он подвергался ежечасно. И потому сделал точно то, что было приказано — взял массивную шкатулку, даже не бросив короткого взгляда в сторону бумаг, лежавших в сейфе. Дон Сержио немного ошибался. Столь длительная и столь успешная карьера Антонио Каррере была обеспечена отнюдь не его преданностью. Просто этот человек давно и прочно усвоил — хочешь жить хорошо и долго, делай только то, что от тебя требуют, говори только правду и не оставляй свидетелей.

Шкатулка легла на стол перед доном Вальцоне, который уже задумчиво крутил в руках обрывок долларовой бумажки. Очень старый, порядком истертый обрывок.

— Я могу идти?

— Останься.

Старик открыл шкатулку — она была до половины наполнена такими же обрывками серовато-зеленых купюр, и к каждому фрагменту был булавкой пристегнут листок бумаги с короткой — иногда в два-три слова всего — надписью. Сухие старческие пальцы принялись перебирать эти бумажки. Каждая — обязательство. Каждая — долг. Иногда — долг малый, который можно покрыть деньгами, протекцией или защитой. Иногда — большой долг, не измеримый ни в долларах, ни в евро, ни в партиях наркотиков или оружия... Дон Сержио Вальцоне знал — его в этом мире не только боятся. Его и уважают — прежде всего потому, что он всегда отдает долги.

Наконец один из обрывков точно совпал с тем, что лежал в шкатулке. Собственно, дон Вальцоне понял это и раньше, но ему просто нужно было убедиться в этом. Поскольку это был один из тех немногих долгов, выплачивать который ему очень и очень не хотелось.

— Вы плохо себя чувствуете? — Голос Антонио по-прежнему был спокоен, но его глаза выражали озабоченность.

— Нет, все нормально, сынок. Проследи, чтобы этот человек пришел сюда. И вот еще... будет лучше, если никто, кроме тебя, не будет видеть его лица.

— Может быть... — Антонио сделал многозначительную паузу.

Дон Вальцоне понял намек, но лишь сухо усмехнулся.

— Избави тебя бог, сынок. Этот гость... в том случае, если он тот, за кого себя выдает, тебе не по зубам.