Наследник Атлантиды

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался один из непрошеных гостей. Вероятно, старший в этой паре. Оба были в штатском, но за невысокой оградой стояла машина, не дававшая усомниться в своей принадлежности ко вполне определенной государственной структуре, к тому же в руке старший держал плотно набитый потрепанный портфель, с каким до сих пор можно увидеть разве что старого учителя, да еще сотрудника властных структур. Надпись «милиция» на борту потрепанного «жигуля» была прекрасно видна в свете лампы, освещавшей крыльцо и дорожку к калитке.

— Доброй ночи, — холодно отрезал Ярослав.

— Да, вы правы. — Мужчина кивнул, но если он и испытывал чувство вины, на его лице это никак не отразилось. — Извините, что так поздно. Господин Верменич, я не ошибаюсь?

— Ни в коей мере.

— Капитан Бурун, уголовный розыск. Еще раз прошу прощения за поздний визит, но мне... нам и в самом деле надо с вами поговорить. Дело не терпит отлагательства, и...

— И вы постараетесь меня долго не задержать, — не удержался от шпильки Ярослав.

Он ожидал, что капитан кивнет, но тот лишь усмехнулся.

— А вот это как получится. Подозреваю, у нас состоится долгий, очень долгий разговор. И не обещаю, что он будет приятен...

— Меня в чем-то обвиняют? — сухо поинтересовался Ярослав. Пожалуй, опера не могли бы выбрать для своего визита менее подходящее время. Сейчас он не готов был разговаривать с представителями власти, да и не хотел этого.

— Нет.

В коротком ответе явственно слышалось слово «пока». Пока его ни в чем не обвиняют. Но если господин Верменич не прекратит валять дурака, то разговор «по душам» вполне может плавно перетечь в допрос на Петровке, 38.

В другое время Ярослав не стал бы спорить. В его жизни — в той ее части, что прошла в этом ненормальном мире — было много подобных разговоров. С преисполненными революционным энтузиазмом, но страдающими от недостатка профессионализма чекистами. С набирающими силу и не ограниченными в средствах убеждения следователями гестапо. Позже — с вечно усталыми и нервными особистами, видевшими изменников и предателей в каждом. Еще позже — с агентами ФБР, умными, подкованными и опасными. Заканчивались эти беседы по-разному, но итог был один.

Конечно, визит этих офицеров не был неожиданностью. Слежка за домом установлена уже давно, и тот факт, что его пасут более года, говорит либо о том, что у милиции — если этот мужик не врет, и он в самом деле с Петровки — до черта других, более важных дел, либо о том, что ничего серьезного на него у сыскарей нет. Но рано или поздно это должно было закончиться, и придется снова куда-то уезжать... ох, как же это не вовремя.

— Быть может, нам все же лучше будет побеседовать завтра?

В эту простую фразу он вложил капельку пси-воздействия. Самую малость — у оперов всего лишь зародится мысль, что беспокоить человека на ночь глядя, без должных на то оснований, не следует.

— Товарищ капитан, и в самом деле... — подал голос второй мужчина, здоровенный бугай с простым, бесхитростным лицом.

Капитан нервно дернул плечом, заставив подчиненного умолкнуть на полуслове.

— Вынужден настаивать. Поймите, господин Верменич, эта беседа здесь и сейчас — не только в наших, но и в ваших интересах.

Вот тут Ярослав взбеленился по-настоящему. То ли воздействие было слишком слабым, то ли он устал и не смог как следует сконцентрироваться... «Ладно, парни, — подумал он, — у меня был тяжелый день, и мне простительно». Он сосредоточился, энергия, пронизывающая разум, сформировалась во вполне конкретные приказы, нацеленные на двоих припозднившихся посетителей. «Успокоиться». «Вышла ошибка». «Принести извинения». «Материалы уничтожить». «Файлы стереть». «Все забыть».

Здоровяк дернулся, затем повернулся и нетвердой, пошатывающейся походкой направился к машине.

— Гена, — хмуро бросил капитан, — ты далеко собрался?

— Я тут подумал... дерьмо это все, Серега. Надо это дело бросать... Вы уж извините, господин Верменич, за беспокойство... глупо все вышло. Ошибочка... простите, бывает. Пойдем, капитан... тебя домой закинуть?

— Гена! — Бурун повысил голос.

— Да пошли, говорю. — Бугай уже стоял у калитки. — И в самом деле... приперлись к человеку посреди ночи со своими разговорами. Ясно же дело, что все это сплошная фигня. Хочешь, скажу Панарину, что взял дело полистать вечером и в метро его забыл? Ну, влепит выговор — не уволит же. При нынешнем некомплекте...

Капитан медленно перевел взгляд на Верменича, прищурился, затем тихо, одними губами прошептал:

— Немедленно прекрати.

Ярослав пребывал в шоковом состоянии. Это было попросту невозможно. Та сила, которую он вложил в мысленный приказ, сломала бы защитный блок даже у обученного мага, не то, что у обыкновенного человека. Сейчас оба опера должны были брести к своей машине, чтобы больше никогда в этот дом не возвращаться.

— Что прекратить? — вяло пробормотал он.

— Это! — веско и емко объяснил капитан.

— Ладно, — вдруг неожиданно для себя самого улыбнулся Ярослав. — Ладно, капитан Бурун. Прекращу. И проходите в дом... кажется, нам и в самом деле найдется о чем поговорить.