Наследник для бандита

Надо ехать, а бросать Марью в таком состоянии не хочется. Но и утешать тоже не вариант! Вела бы себя нормально… «Мечтай!» — хмыкаю. Вот такая она — оборотная сторона любви. Бьешь по ней, а выходит по себе.

Прислушиваюсь к звукам на втором этаже. Тихо вроде.

Ладно. Встаю с пола. Завтра будем разбираться, кто прав, кто виноват. Делами баров тоже когда-то нужно заниматься.

Глава 36. Хулиганка

Марья

Хам! Зарвавшийся самодур! Перетряхиваю сумку в очередной попытке найти телефон. Ну не мог же Миша его забрать? Хотя, почему же не мог? Закрывать тебя в доме он прекрасно мог, следить, запрещать, а телефон… Пффф! Это же просто мелочь!

Так, думай, Маша, куда он мог его положить. Да тут, собственно, и вариантов то нету, кроме спальни, кухни и кабинета. Ну или с собой забрал. Ноги сами топают в сторону мужской «святая-святых».

Два шкафа, сейф, диван и стол. Возле стены осколки стакана. На диване аккуратно свёрнуты подушка и плед. В душе снова начинает копошиться гадливое: «Где он сегодня спит?»

Успокойся, Маша, уговариваю себя. Если этот мужчина решил пустить в свою постель женщину вместо тебя, то ты уже ничего с этим не сделаешь. В конце концов… супружеского долга он тоже не требует… С досадой дёргаю первый ящик стола и с удивлением обнаруживаю, что он не заперт.

Что я вообще искала? Все мысли сбиваются в кучу, когда я вижу свидетельство о заключении нашего с Мишей брака поверх кипы бумажек, а рядом в уголке бархатную коробочку. Ее короткий красный ворс испачкан в чем-то желтом, прохожем на цветной мел. Открываю крышку и нахожу внутри два самых обыкновенных гладких обручальных кольца. Меня окатывает странным чувством нервного мандража. «А что, если то, что поменьше, не мое?» Достаю тонкий ободок и сама надеваю его себе на безымянный палец. Нервы расслабляются и растекаются по телу приятным ощущением тепла. Подходит. Идеально.

Догадка о происхождении желтых пятен на коробочке приходит неожиданно и заставляет почувствовать себя такой неблагодарной сволочью, какой я себя никогда ещё не ощущала. Пыльца с лилий. Ну конечно! Миша приходил утром, чтобы подарить мне кольцо…

Плюхаюсь в кресло и достаю свидетельство о браке. Оно подписано Мишей, а моя графа пуста до сих пор.

Кольцо ловит блики света, пока я медленно, но почти уверенно тянусь за шариковой ручкой. Нужно сделать это.

Когда ставлю подпись туда, где ей положено быть, к своему удивлению не испытываю ничего иного, кроме облегчения. Ну вот, Бурова Мария Ивановна, приятно с вами познакомиться.

Документ так и оставляю на столешнице. Миша будет злиться, за то, что я лазила в его вещах, но теперь телефон хочется найти ещё сильнее. Во мне кипят чувства к моему, блин, мужу! Законному.

Облазив все возможные варианты, сдаюсь. Ладно. Нужно просто попросить позвонить от охраны. Миша никогда не оставит меня без связи с ним.

Накидываю пальто и выхожу на веранду. Троих парней, сидящих в беседке, я ещё не знаю, но должен быть кто-то главный. Опираюсь на парапет и сразу же чувствую запах сигаретного дыма.

«Кто бы ты ни был», — победно думаю про себя, — «ты попал.» Буров категорически запрещает курить на территории дома, для этого у охраны есть перерывы.

— Привет! — говорю специально погромче.

Парень вздрагивает и оборачивается. Алик. Идеально. Он быстро тушит сигарету, неестественно держась за щеку.

— Простите, — сжимает окурок в кулак, — больше не повторится, — обращается ко мне, до конца не открывая рот. — Просто когда курю, зуб меньше болит.

— А что с зубом то? — Меня моментально переключает из женщины во врача.

Парень выходит из тени в яркий свет веранды.

— Зуб мудрости вчера удалил. Челюсть болит. Все болит. Вот набираю в рот дым и держу…

— Какой молодец… — ворчу, подкатывая глаза. — Греть нельзя ни в коем случае. Особенно таким варварским способом. Сейчас тебе таблетку принесу и холод приложишь. Хотя, пошли сразу на кухню, посмотрю заодно, что там у тебя.

— Спасибо, — смущенно кивает Алик, но от предложения не отказывается. Видно, что действительно болит.

Первым делом быстро осматриваю рот охранника и даю ему таблетку анальгина, ловя себя на мысли, что даже грозные мужчины с оружием выглядят растерянными щенками, когда у них болит не «огнестрел». Там они «герои». Терпят. Заворачиваю пакет молока в полотенце и даю приложить.

— Посиди здесь спокойно, — показываю, как держать холод, — если не начнёт отпускать, будем думать, что дальше делать.

Себе наливаю чай и делаю бутерброд. Пока режу хлеб, мой взгляд все время останавливается на новом украшении. Красиво, будто всегда было на пальце.

— Алик?

— Ммм? — отзывается парень вопросительно.

— А где сегодня Михаил? Я не могу ему дозвониться…

— Наверно, мммм, — сглатывает боль, — наверно в баре плохо связь ловит.

— В каком баре? — уточняю, как бы между прочим.

— В стрипе, который в комплексе на Риге.

— Понятно… — выдавливаю из себя.

Звонить Бурову мне теперь больше не хочется, есть тоже. Зато… Хочется другого. Чисто по женски вредного. Нагрянуть, сожрать чистых эмоций и все прояснить, наконец.