Наследник для медведя

— И ты поверила, — скрипнул зубами. Келлер — старый прожженный военный политик. И размышления о его планах хорошо отвлекали от мыслей о Вике. — У твоего датчика нет сигналов. Он мертвый…

— Келлер сказал, что вы его не засечете… — лепетала Вика, округляя глаза, а мои губы расплывались в кривой ухмылке. Не стоило так ярко обозначать ее наивность, но эмоции уже не поддавались контролю. Я хотел орать, ломать мебель в ее эпицентре, чтобы ослабить гнев и негодование, что вызвал ее глупый поступок. Вернее, не глупый… Поступок был нормальным.

Я ведь не думал, что она так быстро доверится. Я не поверил ей утром. Мы не верили друг другу вообще.

— Конечно, не засечем, — усмехнулся, — потому что он рассосался.

— Что? — раскрыла она глаза. — С чего ты взял?

— Келлер имеет целью лишь расшатать меня по всем фронтам — через тебя в первую очередь…

Вика присела на край стола и уставилась в пол, качая головой. Выглядела при этом так несчастно, с закушенной губой и сведенными худыми плечами, что вся злость схлынула.

— Ты уверен, что датчика нет?

— Да.

— Тогда как ты понял?

— Ты же говорила, что невозможно быть со мной и не быть на моей стороне, Вика, — медленно приблизился к ней.

Она выпрямила спину, вытягиваясь передо мной.

— Я пыталась, — просипела, глядя мне в глаза, но тут же отдалась эмоциям: — Я не могу так быстро! Отказаться от людей, отношений, связей!..

— Кажется, никто тебя не просил. И вставать на мою сторону — тоже. Мне не нужны были твои обещания. Все, о чем просил, не воевать со мной! Тебя только не хватает!

— Рэм, — меня будто ошпарило, когда она положила ладони мне на грудь, из нее вырвался рык, и Вика в ужасе отпрянула, вжимаясь в крышку стола.

— Вон пошла! — рыкнул, и она бросилась из кабинета, а я скрутился до пола, пытаясь не дать зверю кинуться за ней…

Кто сказал, что она может быть только спасением?..

* * *

29

* * *

Я просидела на кровати с час, прислушиваясь и дрожа. Первое время снизу еще раздавались пугающие рычания, будто человек и зверь пытались договориться. Потом все стихло. А еще через полчаса послышался шум воды в раковине и стук стакана.

Рэм поднялся в спальню бесшумно, но на меня даже не взглянул. Двигался при этом тяжело, будто что-то его страшно вымотало. Я проследила, как он прошел мимо, и, дернув ручку двери, вышел на террасу. Денвер в кроватке всхлипнул и завозился, но, когда я прокралась к нему, уже снова спал.

За окном ветер колыхал кусты, вылизывал траву и бился в стекло. Кажется, собирался дождь. Не знала зачем, но я выскользнула наружу и подобрала брошенные Рэмом у края газона штаны…

Вспомнилась сказка про чудовище, которую читала как-то в библиотеке детского дома. Сказочную героиню обязали быть с чудовищем. По ночам оно сбрасывало шкуру и становилось человеком, но его избраннице этого оказалось мало, и она сожгла его шкуру. Чудовище не смогло к ней вернуться в обличии мужчины… непринятый своей избранной в том виде, в котором мог существовать. Почему-то только теперь это поняла, стоя со штанами у двери. Захотелось найти "свое чудовище" и «вернуть ему шкуру»… но я струсила. Даже представить сейчас себя напротив того медведя страшно. Не смогу. В сказке героиня износила три пары железных сапог, прежде чем вернула себе своего мужчину. Думаю, просто притащить Рэму штаны и попросить влезть в них не поможет.

Я положила их на место и закрыла двери.

Потом открыла снова и решительно зашагала на лужайку, матеря себя за безрассудство.

Влажная после полива трава не была столь приветлива, как днем, но я сомневалась, что стерла бы о нее даже одну пару сапог, поэтому наплевала на дискомфорт. Снова запуталась в кустах, но на этот раз трофеев им не оставила.

— Рэм, — позвала жалко, чувствуя, как начинает колотить дрожь. — Вернись, пожалуйста…

Ночью этот милый садик казался жутким лесом. Только сейчас заметила, что часть купола убрана, и теперь по кронам гуляет ветер.

— Рэм, — осторожно кралась к лежбищу, которое днем самозабвенно разгребал Денвер. — Рэм, прости…

Как бы мне ни хотелось последние секунды, большому злому медведю тут особо негде прятаться, и поставить галочку, что попыталась, но не нашла, не вышло. На лежбище медведя не было — он зарычал где-то сзади, и я снова вытянулась, задерживая дыхание.

— Рэм, — медленно обернулась, сжимая штаны перед собой, как крест перед демоном, — вернись, пожалуйста.

Мне никогда еще не было так страшно. Сердце набрало обороты, щедро спонсированное адреналином, воздуха стало не хватать. Как же спокойно я шагала с крыши, но смотреть дикому зверю в глаза оказалось худшим страхом. Я медленно опустилась на дрожащих ногах, еле уговорив себя не кинуться наутек. Откуда-то была уверенность: побегу — набросится.

— Рэм, — прошептала, ежась, — прости…

Он молчал долго, не шевелясь, и я все больше убеждалась — дикий зверь не думал бы столько времени. Наконец, он фыркнул и двинулся мимо, не сочтя меня достаточной причиной.

— Слушай, железные сапоги вышли из моды, — бросила ему, опасаясь оборачиваться. Чувствовала, долго еще не смогу встать — ноги были ватными.