Наследник для шейха (СИ)

— Ты всего лишь его сожительница! Фатима! Не мне напоминать тебе про наши законы. Так что сбавь обороты и не смей оскорблять людей, которые по возрасту вдвое старше тебя. Ты здесь — никто!

— Как запела… а с виду, такой одуванчик, — улыбается Фатима едко и губы свои змеиные раздвигает так широко, что мне кажется сейчас у нее маска на лице треснет.

— Я не терплю неуважительного отношения, Фатима. Ни к себе, ни к людям, которые этого не заслуживают…

— Ну — ну…

Отвечает многозначительно и окидывает меня едким взглядом и что-то в глазах Фатимы проскальзывает такое, опасное и мне кажется, что жена отца сейчас что-то мне скажет такое жгучее и обидное, но… мгновение проходит и Фатима вновь улыбается.

— Надень абайю, дочь моего мужа, и спускайся, помогать. Каролина — жена шейха, а ты всего лишь…

Прикусывает язык. Явно хочет сказать, что-то но в последний момент этого не делает.

— Спускайся, Мелина. Сегодня у нас много дел…

Выходит из моей комнаты, а я… я вслед Фатимы смотрю и что-то у меня в груди переворачивается, возможно играет мое воображение, которое добавляет за место мачехи то самое слово, которое он не сказала…

Каролина — жена шейха, а ты всего лишь… подстилка?…

— Ты забеременела и скрыла, — босс нависает надо мной, заставляет замереть и прижать руки к округлому животу сильнее.

— Нет, дочка только моя. Бахтияров, вы… ты к ней не имеешь никакого отношения, — отвечаю робко и пытаюсь отойти от разъяренного мужчины, но Тагир не дает мне и шанса, ловит за руку:

Глава 19

Отгоняю эти мысли. Нет. Бред. Я вижу то, чего нет.

Да, Фатима гадюка, которую отец на груди пригрел, но… не может быть такого, чтобы она все знала, просто не может!

Отбрасываю жалящие осой мысли в сторону, забираю наряд, который должна надеть. В принципе в этом ничего такого нет. В дом придут незнакомые мужчины и я должна предстать перед ними в традиционном наряде.

Все понятно. А с другой стороны… это и хорошо.

Если Аяз сам приедет за своей женой, то я спрячусь за эту ткань и глаза опущу в пол, а лучше зажмурюсь, не буду на него смотреть, не буду ничего слышать, потому что все это принесет мне лишь боль, которой становится все больше и единственное, что я могу сделать, чтобы спасти то, что осталось от меня — это исчезнуть, улететь на другой край земли и постараться забыть…

Стук в дверь прерывает мои терзания. Я покрываю волосы, правда не скрываю лицо. Еще рано заковывать себя в непроницаемые доспехи, открываю дверь.

И сердце замирает в страхе, когда на пороге отца вижу.

— Дочка. Все хорошо? Как ты себя чувствуешь?

Всматривается в меня. На лбу залегла глубокая морщина, а я уже чуть не смеюсь своим реакциям. В каждом вопросе и слове я слышу что-то другое, но здесь всматриваюсь в глаза отца и вижу беспокойство. Обычное беспокойство родителя. Пусть мы с мамой и уехали, но это не означает, что отец перестал меня любить, мне даже кажется, что он и маму до сих пор любит…

Вот такие вот превратности судьбы…

— Да, пап, все хорошо. Мне уже значительно лучше.

— Позволишь войти? — интересуется, улыбнувшись и я спохватившись отхожу в сторону, позволяя папе войти в спальню.

— Вижу, ты уже готова, — одобрительно улыбается отец и кивает, подмечая мой наряд.

— Да, — вновь тихий ответ.

— Этот дом скоро совсем опустеет…

И грусть проскальзывает в его глазах. Какая-то жгучая тоска.

— Мне надо на учебу, пап, — отвечаю, пытаясь хоть как-то сгладить свой скорый отъезд.

— Да, дочка, понимаю все… Мои девочки выросли, я постарел…

— Нет, пап, все у тебя хорошо.

Вновь пытаюсь подбодрить родителя, а он вдруг подается вперед и смотрит мне в глаза, внимательно так, пристально.

— Я бы хотел, чтобы много лет назад не сделал одной фатальной ошибки. Я бы хотел повернуть время вспять и все изменить…

Примерно понимаю, о чем говорит Мустафа аль Альмас.

— Я бы тоже, папа, хотела повернуть время вспять, но… никто еще не придумал машину времени и нам приходится жить со своими ошибками и вкушать их плоды…

Прищуривается. Смотрит на меня как-то иначе.

— Ты у меня выросла очень мудрой девушкой, Мелина…

Улыбаюсь. Не хочу разочаровывать отца. Мудрость приходит через боль и свою я вкусила сполна.

Я понимаю о чем сожалеет отец, я вижу, что он до сих пор любит мою маму, а я… я сожалею о том, что полюбила не того мужчину…

Сложилось, как сложилось и дальше только жить с этим. Иного не дано.

— Ладно, дочка, я буду ждать тебя внизу…

Киваю и неожиданно для себя подаюсь вперед и обнимаю отца. А он секунду медлит, а затем ощущаю не себе его крепкие объятия.

— Красавица моя… Мне повезло с дочками…

— Да… папа… очень повезло… одна стала женой самого шейха…

Выговариваю, проглатывая слезы.

— А другая является моей светочью, гордостью, я ведь знаю, как ты учишься Мелина и какие надежды подаешь… мои девочки такие разные и каждая бриллиант…

Больше ничего не отвечаю, прикрываю веки и обнимаю папу, получая от него море любви и поддержки. Пусть он так и остается в неведенье, потому что узнай он о том, что случилось — его сердце просто не выдержит этого позора…

— Ладно — ладно, малышка моя, ты чего?

Поднимает мое лицо за подбородок и вглядывается в глаза.