Наследник для шейха (СИ)

От воспоминаний у меня кровь приливает к щекам. Мне одновременно и жарко и мороз по коже, когда наблюдаю за тем, как грациозный хищник медленно ступает вперед, беззвучно, с какой-то потусторонней пластикой самого настоящего война.

И хоть мне до жути страшно, но я не могу оторвать взгляда от Аяза. Мощный. Огромный. Широкоплечий. Полотенца лишь слегка скрывает достоинство мужчины, будоража мои рецепторы воспоминаниями.

Шейх совершенно спокойно доходит до стола, на котором стоит графин и наливает себе хрустальный бокал воды, а я с жадностью смотрю на то, как он пьет, ощущая дикую жажду…

И я не знаю, то ли я сейчас ощущаю себя умирающей от жажды… или же это иной голод, но я буквально глаз отвести не могу от пустого бокала…

Облизываю сухим языком губы и Аяз наблюдает за моим жестом. Вновь берет графин и наливает свой бокал и когда мне кажется что это уже какое-то издевательство, или же пытка, Макадум разворачивается ко мне и так же беззвучно ступает по ворсу ковра, достигает кровати и одна его рука цепляет меня за затылок, я вздрагиваю, пугаюсь, но шейх прикладывает бокал к моим губам и я уже сама начинаю пить, не замечаю как опустошаю бокал и замираю, прикусываю губу, рассматривая в близи тело воина, буквально каждую литую мышцу в себя впитываю, и понимаю, что не смотря на все свои мучения, все старания, я… не забыла…

Аяз отставляет бокал, но… волосы мои не отпускает, хватка лишь усиливается, а я… дрожать начинаю.

Он тянет меня, не болезненно, но ощутимо, заставляет приподняться и оказаться под прицелом глаз мужчины.

Мои пальцы деревенеют, и я со всех сил прижимаю к своему телу покрывало, Аяз же в мои глаза смотрит, а я… глаз отвести не могу от ровных немного острых резких линий его лица…

Он… красивый… черт возьми… он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела… Но эта красота она страшная, опасная, жесткая и жестокая…

Я дышать не могу, только в эти глаза смотрю, в радужки, в которых теряются золотые искорки.

Он убьет меня. Уничтожит… Я дрожу под прицелом этих глаз.

Аяз же наконец отлипает от моего лица и его глаза медленно чертят дорожку по моим губам, будто ощупывают, скользят ниже по линии шеи и я сильнее прижимаю к себе свою хрупкую преграду. Свою защиту… в виде покрывала.

Как я не силюсь… но по лицу Макадума ничего не понимаю. Только, как завороженная наблюдаю, за тем, как капельки воды срываются с волос и стекают по его золотистой коже…

Заставляя меня трепетать.

Еще ничего не понимаю, но чувства обостряются и с моих губ срывается едва слышное:

— Нет…

Которое мужчина игнорирует, его сильная рука опускается на ткань и уже в следующую секунду он выдергивает ее из моих рук, лишая меня моей мнимой защиты…

Глава 40

Рука в моих волосах не отпускает, не дает отвести взгляд, и я замираю. Столбенею. Даже не делаю попытки прикрыться. Дышу тяжело, ощущая, как наливается тяжестью грудь. Меня поглощает шторм, чувственный, который буквально ударяет наотмашь, когда шейх отбрасывает мои волосы за спину, а сам взгляд опускает, меня разглядывает.

Его рука чертит чувственную дорожку вниз по коже, по ключице и заставляет кожу полыхать мурашками, которые будто каким-то нервным сгустком концентрируются вокруг наверший груди.

Меня потряхивает и этот чувственный озноб не остается незамеченным мужчиной, который пальцем очерчивает мою грудь, затем нажимает на тугой комочек, и я вскрикиваю.

Все тело прошивает словно самым настоящим электрическим током.

Меня сносит и на глазах слезы появляются, потому что происходит мой самый страшный сон, когда мое тело и душа находятся в руках моего монстра, человека, который не должен меня касаться, потому что я ему не принадлежу, а он… он не принадлежит мне.

Стоит только вот эту мысль подумать, как я вздрагиваю оживаю, дергаюсь, пытаясь уйти от этого контраста обжигающего прикосновения и лютого холода, который прошивает меня насквозь.

— Нет. Нет…

Выдыхаю и дергаюсь, пытаюсь уйти от прикосновений, но сильный мужчина ловит меня в свои руки, притягивает, извиваюсь змеей и только больше трусь вершинками своей груди о жесткую поросль волос на грудной клетке Аяза.

Это прикосновение подобно каленому железу проскальзывает по телу и ударяет прямо в позвоночник, отдает каким — то натяжением в копчике.

— Нет…

Вновь шепчу, и мужчина притягивает меня к себе, хватает за волосы и заставляет посмотреть в свое лицо, от его глаз идет такая волна желания и ярости, что я гулко сглатываю, когда Макадум наклоняется и коротко выговаривает свой приговор:

— Да…

Он буквально раскатывает мое мягкое тело по своему сильному и поджарому, пальцы в моих волосах не дают отстраниться, когда мужчина с яростью впивается в мой рот, сминает мои губы и нажимает большим пальцем на мою челюсть, заставляя меня разомкнуть губы, чтобы его язык толкнулся в мой рот.

Все, что происходит… это на грани… буквально бездна разверзается под моими ногами, и чтобы не упасть я хватаюсь за эту широкую шею, царапаю затылок мужчины, когда пальцы сами зарываются в мягкий мокрый шелк волос…