Наследник фараона

Основною же целью Хоремхеба было уничтожить запасы воды хеттов в пустыне, чтобы выиграть время для обучения и оснащения своей армии. Но его удивительный успех опьянил его; он вихрем ворвался в Газу, с тыла напал на осаждающих, вывел из строя их военные приспособления и поджег лагеря. Но все же он не смог войти в город. Когда осаждающие увидели, как немногочисленны его колесницы, они возобновили борьбу и нанесли ответный удар. Он проиграл бы, будь и у них колесницы. А так у него была возможность отступить в пустыню, разорив склады с водой на ее границе, прежде чем разъяренные хетты успели собрать достаточно колесниц, чтобы преследовать его.

Поэтому Хоремхеб верно заключил, что его сокол был вместе с ним. Памятуя о горящем дереве, которое он видел однажды среди Синайских холмов, он послал сообщение своим метателям дротиков и лучникам и приказал им идти как можно быстрее через пустыню по одной из дорог, построенных хеттами, где стояли сотни глиняных кувшинов с водой, которой хватило бы для большого отряда пехотинцев. Теперь его целью было сражаться в пустыне, хотя для битв на колесницах удобнее земля. Я думаю, у него не было выбора, ибо после бегства от хеттов его люди и его лошади были так измучены, что вряд ли дошли бы живыми до Нижнего Царства. Поэтому он собрал все свое войско в пустыне, совершив таким образом деяние небывалое.

О первом нападении Хоремхеба на хеттов мне поведали его люди и он сам — меня не было с ним тогда. Будь я там, то, конечно, не остался бы в живых и не писал бы эти строки. Мне выпало на долю видеть последствия битвы из своих носилок, в которых я следовал за пехотными полками во время их стремительного движения по обжигающей пыли под безжалостными лучами солнца.

После того как мы две недели тащились по пустыне, а это, несмотря на бесчисленные запасы воды, оказалось довольно изнурительным, однажды ночью мы увидели столб пламени, вздымающийся на холме за пустыней, и поняли, что Хоремхеб ждет нас там со своими колесницами. Эта ночь запечатлелась в моей памяти, ибо я не мог заснуть. Темнота приносит в пустыню холод после жаркого дня, и люди, неделями шедшие босиком по песку и колючкам, во сне кричат и стонут так, словно их терзают демоны. Это происходит, несомненно, из-за того, что люди верят, будто этих демонов в пустыне полным-полно. На заре затрубили рога, и движение продолжилось, хотя большая часть воинов просто свалилась наземь не в силах подняться. Сигнальный огонь Хоремхеба звал нас, и со всех сторон пустыни к огненному знаку устремлялись небольшие группы оборванных, почерневших от солнца разбойников и народных мстителей.

Если наши воины и надеялись некоторое время отдохнуть, когда прибыли в лагерь Хоремхеба, то испытали горькое разочарование. Если они думали, что тот поблагодарит их за быстрый переход и за то, что они стерли о песок кожу на ногах, то они воистину заблуждались. Когда он встретил нас, лицо его было искажено бешенством, а глаза налиты кровью от усталости.

Помахивая окровавленной и запачканной грязью золотой плетью, он обратился к нам:

— Где вы шлялись, навозные жуки? Где пропадали вы, чертовы отродья? Меня воистину обрадует завтра зрелище ваших черепов, белеющих среди песка. О, какой стыд охватывает меня при виде вас! Вы приползаете ко мне словно черепахи, от вас несет потом и помоями так, что мне приходится зажимать нос, тогда как лучшие мои воины истекают кровью от бесчисленных ран, а мои великолепные кони при последнем издыхании. Копайте же теперь, египтяне, копайте, чтобы остаться в живых! Эта работа подходит больше всего для вас, всю жизнь копавшихся в грязи!

Египетские новобранцы ничуть не обиделись на его слова, но обрадовались им и повторяли их друг другу со смехом, найдя защиту от наводящей ужас пустыни в одном лишь присутствии Хоремхеба. Они забыли о своих истертых ступнях и пересохших языках и принялись по его приказу копать глубокие рвы, вбивать столбы меж камней, натягивать на эти столбы тростниковые веревки, скатывать и стаскивать по склонам холмов громадные камни.

Усталые колесничие Хоремхеба выползли из своих щелей и шатров, хромая, дабы показать свои раны и похвастать доблестью. Из двух тысяч пятисот человек, отправившихся в поход, в строю осталось от силы пятьсот.