Наследник фараона

— Единственное, чего я боюсь, — это что вы, по слабости своей, позволите хеттам ускользнуть из ваших рук. Палки, что у вас в руках, — это копья, наконечники которых предназначены для того, чтобы вспарывать хеттам брюхо. А лучникам я говорю: будь вы настоящими воинами и меткими стрелками, вы бы пробили им глаза. Но подобные советы ни к чему. Цельтесь же в лошадей, ибо это более крупные мишени, а вам ни за что не попасть во всадников. Чем ближе те подъедут, тем точнее будут ваши неумелые удары, и я на вашем месте подпустил бы их как можно ближе. Я собственноручно выпорю всякого, кто промахнется, — у нас нет лишних стрел. А вы, метатели дротиков! Когда кони хеттов приблизятся, уприте древки ваших копий в землю и направьте их острия в лошадиное брюхо. Тогда вы не подвергнетесь никакой опасности и сможете отскочить в сторону, прежде чем животное повалится на вас. Если вы будете опрокинуты на землю, перережьте лошадям сухожилия, ибо только тогда вас не раздавят колеса. Вот что от вас требуется, нильские крысы!

Поднеся к губам кувшин с водой, он сделал большой глоток, чтобы прояснилось в голове, и продолжал:

— Впрочем, говорить с вами — значит, зря сотрясать воздух. Едва заслышав боевой клич хеттов и грохот их колесниц, вы начнете хныкать и сунете свои головы в песок за неимением юбки, под которой можно спрятаться. Если хетты прорвутся к запасам воды у нас в тылу, то все вы пропадете и лишитесь жизни, прежде чем спустится ночь, ибо мы будем окружены и путь к отступлению будет отрезан. Сейчас мы не можем отступать. Если мы оставим построенные нами заграждения, вражеские колесницы расшвыряют нас, словно ветер мякину. Я говорю это на тот случай, чтобы никто из вас не вздумал удрать в пустыню. Все мы сейчас плывем в одной лодке, и у нас нет иного выбора, кроме как разбить врага наголову. Я буду драться бок о бок с вами. Если хлыст мой опустится на ваши спины вместо хеттских, виноват в этом буду не я, а лишь вы, о мои доблестные крысы.

Воины слушали его, затаив дыхание. Признаюсь, мне было не по себе, ибо вражеские колесницы, похожие на далекие облака пыли, уже приближались. Все же мне кажется, что Хоремхеб медлил умышленно, дабы передать людям свое спокойствие и сократить для них тяжкое время ожидания.

Наконец он оглядел пустыню со своего высокого уступа, воздел руки и произнес:

— Наши друзья хетты уже в пути, за что я благодарю всех богов Египта. А теперь, о нильские крысы, идите — каждый на отведенное ему место, и пусть никто не удаляется оттуда без приказа. Остальные — мои добрые старые головорезы — гоните этот сброд, обстреливайте их, холостите их, если они попробуют улизнуть. Я могу сказать вам: бейтесь за богов Египта, за Черную Землю, за своих жен и детей. Теперь же бегите, ребята, бегите скорее, или колесницы достигнут укреплений раньше, чем это сделаете вы, и битва кончится, еще не начавшись.

Он распустил их, и они поепешили к укреплениям, крича на бегу, не знаю точно, от рвения или страха. Хоремхеб неторопливо последовал за ними, но я остался сидеть на склоне холма, чтобы наблюдать за битвой с безопасного расстояния. Я был врачом, и мне следовало беречь свою жизнь.

Противник пронесся в своих колесницах через долину к подножию холмов и там выстроился в боевом порядке. Красочные знамена хеттов, сверкание крылатых солнц на колесницах и куски блестящего шерстяного полотна, защищавшие коней от стрел, — все это представляло собою величественное и грозное зрелище. Колесницы строились в ряды по шесть, десять таких рядов составляли отряд; всего, я думаю, там было шестьдесят таких отрядов. Но тяжелые колесницы с упряжкой из трех лошадей располагались в середине. Для меня было непостижимо, как силы Хоремхеба могли устоять под их напором, ибо двигались они медленно и грузно словно корабли и разрушали все на своем пути.

При звуке рогов вражеские военачальники подняли свои знамена, и колесницы поехали, постепенно увеличивая скорость. Когда они подкатились близко к заграждениям, я увидел, как одиночные лошади вырвались из строя; на каждой из них был всадник, державшийся за гриву и колотивший плеткой ее бока, заставляя ее бежать еще быстрее. Я и представить себе не мог, зачем им понадобилось посылать вперед без всякой защиты своих запасных лошадей, пока не увидел, как всадники перегибаются и перерезают веревки, натянутые на столбы. Другие кони скакали прямо сквозь проделанные ими бреши. Всадники поднимали и метали свои копья так, что, вонзившись в землю, они торчали из нее и на древке каждого развевалось яркое знамя. Все это произошло молниеносно. Я не смог разгадать их намерений, ибо всадники затем повернулись, помчались обратно и исчезли за колесницами, хотя некоторые и свалились со своих скакунов, пронзенные стрелами, тогда как множество лошадей упали наземь и, лежа, бились и издавали страшные крики.