Наследник фараона

— Так как моя будущая супруга доверяет тебе и ты ее домашний врач, я ничего не скрою от тебя. Когда принц женится, он связывает себя со своей супругой. Страна моей жены станет моей страной, обычаи Египта — моими обычаями. Я постарался по возможности уже приспособиться к ним, так что я приеду в Фивы не как чужеземец. Мне не терпится увидеть чудеса Египта, о которых мне так много рассказывали, и узнать его могучих богов, что отныне станут и моими богами. Но более всего я стремлюсь увидеть мою царственную супругу, ибо по ее воле я стану родоначальником новой правящей династии в Египте. Итак, расскажи мне о ней. Расскажи мне, какого она роста, и какая у нее фигура, и широки ли у нее бедра — так, словно сам я уже египтянин. Не скрывай от меня ни одного ее изъяна, но доверься мне как брат, как я доверяю тебе.

Доверие его проявилось в том, что позади него стояла группа командиров с обнаженными мечами, и в том, что охранявшие вход солдаты наставили мне в спину свои копья. Но я притворился, что ничего не замечаю.

Я сказал, склонившись перед ним до земли:

— Моя царственная госпожа, принцесса Бакетамон, — одна из прекраснейших женщин Египта. Из-за того, что в жилах ее течет священная кровь, она сохранила свое целомудрие, хотя она несколькими годами старше тебя. Ее красота неподвластна времени, лик ее подобен луне, а глаза — цветам лотоса. Как врач, я могу уверить тебя, что хотя стан ее тонок, как у всех египтянок, она может рожать детей. Я послан встретить тебя и удостовериться, достойна ли твоя царская кровь ее крови и можешь ли ты выполнять свой супружеский долг, не вызвав у нее разочарования. Она ждет тебя с нетерпением и никогда еще не принадлежала ни одному мужчине.

Принц Шубатту выпятил грудь и поднял локти до уровня плеч, чтобы показать свои мышцы, и воскликнул:

— Я могу согнуть самый тугой лук и удушить осла, стиснув колени. Как видишь, в лице моем нет изъяна, и я не помню, когда последний раз был болен.

Я ответил:

— Ты действительно неопытный юноша и несведущ в обычаях Египта, если думаешь, что египетскую принцессу можно сгибать, как лук, или сжимать коленями, как осла. Так ни в коем случае поступать не стоит, и, конечно, мне следует преподать тебе несколько уроков египетского искусства любви, дабы ты не покрыл себя позором в глазах принцессы. Воистину добрый совет дал ей тот, кто предложил послать меня сюда, ибо я как врач могу посвятить тебя в обычаи Египта.

Слова мои сильно задели принца Шубатту, ибо он был смелым юношей и, как и все хетты, гордился своим мужеством.

Его военачальники разразились смехом, и это еще более распалило его. Он побелел от гнева и заскрежетал зубами. Но со мной он старался сохранить египетскую учтивую манеру обращения и произнес со всей возможной сдержанностью:

— Я совсем не такой неопытный мальчик, как ты, видимо, думаешь, и мое копье пронзило многих! Я не думаю, что ваша принцесса останется недовольной искусством земли хеттов.

Я возразил:

— О господин мой, я охотно верю в твои силы, но ты ошибся, сказав, что не помнишь, когда был болен в последний раз. Я ведь лекарь и вижу по твоим глазам и лицу, что ты болен и страдаешь расстройством желудка.

Нет ни одного человека, кто в конце концов не поверит в то, что он нездоров, если его долго и настойчиво в этом убеждают. В глубине души каждый из нас хочет, чтобы о нем нежно заботились и лечили. Врачи всегда об этом знали и использовали эти сведения для своего обогащения. У меня было еще одно преимущество. Я знал о том, что вода из источников в пустыне содержит щелочь, раздражающую кишечник тех, кто не привык пить эту воду.

Принц Шубатту удивился моим словам и вскричал:

— Ты, конечно же, ошибся, Синухе-египтянин. Я ни в коем случае не болен, но все же признаюсь, что из-за расстройства желудка мне приходилось частенько на протяжении всего путешествия присаживаться у дороги. Но как ты догадался об этом, я не знаю. Ты наверняка более опытен, чем мой врач, который даже не заметил моего недомогания.

Он прислушался к себе и, пощупав лоб и веки, сказал:

— И впрямь глаза мои горят от того, что весь день я смотрел лишь на красный песок пустыни. Лоб мой горяч на ощупь, и я чувствую себя вовсе не так хорошо, как мне бы хотелось.

Я ответил ему:

— Твоему врачу следовало бы приготовить тебе лекарство, которое избавило бы тебя от боли в желудке, а затем дать тебе хорошенько выспаться. Расстройства желудка, случающиеся в пустыне, мучительны, и мне известно, что многие египтяне погибли от них во время похода на Сирию. Никто не знает причины этих заболеваний. Кто-то считает, что они — порождение ядовитого ветра пустыни, кто-то думает, что они происходят от воды, а иные — что от саранчи. Я не сомневаюсь, что завтра ты снова будешь здоров и сможешь продолжить путь, если твой врач приготовит тебе сегодня вечером хорошую дозу лекарства.

Мои слова заставили его задуматься. Глаза его сузились, и, бросив взгляд на своих командиров, он обратился ко мне, улыбаясь, как озорной мальчик: