Наследник фаворитки

Алик вернулся в комнату, достал пальцами из баночки кофейное зернышко, подбросил его кверху и поймал раскрытым ртом, клацнув зубами. С хрустом разгрыз его.

— Кто там был? — обеспокоенно спросил Юраша.

— Первая ласточка, — насмешливо ответил бледный Алик, — представитель широкой общественности.

— Какая ласточка? — допытывался Юраша. Ему становилось не по себе. Он боялся.

— Ну чего задрожал? — сердито ухмыльнулся Алик. — Малолетка. Пришла развлекаться. Но сегодня у меня неприемный день. Я занят. Сейчас мы пойдем трясти мою любимую тетю.

— Алик, а может, не надо? Черт с ними, со статуэтками? Будь она неладна, твоя тетя! — холодея от страха, неуверенным голосом сказал Юраша.

Алик сардонически захохотал:

— Боишься? Вижу по роже — боишься, собака… А ты бы хотел все нашармака?.. Это тоже работа. Тяжелая, не слишком приятная работа. И если ты будешь мне мешать… Лучше сразу убирайся.

— Давай только без этого самого. Чтобы хоть немного на законных основаниях, — попросил Юраша. Левый глаз его жалостливо смотрел на Алика, правый выразительно указывал на комнату, где лежала тетя.

— Ладно, заткнись, законник. Сам знаю. Пошли.

В комнате тети было темно. Алик тщательно зашторил окно, зажег свет. Юраша прятался за его спину. Он упорно не желал встречаться с взглядом старухи. Она лежала на спине. Ее ничего не выражавший взгляд скользнул по вошедшим, как по неодушевленным предметам.

Алик бесцеремонно выдернул у нее из-под головы подушку и послал Юрашу выпотрошить ее в ванной.

Юраша вернулся в комнату. Поиски оказались тщетными. Статуэток и иных ценностей нигде не было.

За их спинами что-то скрипнуло, сдвинулось. Юраша дернулся, обернулся и завопил диким голосом. У Алика колючие мурашки побежали по всему телу. Старуха силилась приподняться, подставляя под себя локоть, беззвучно шамкала. Алик и Юраша оцепенели. Как видно, сильная встряска вернула тетю к жизни. Она приподнималась, опираясь спиной о стену, и снова сползала на тахту. Друзья, стоя над тетей, наблюдали за ее отчаянными усилиями.

— Вы слышите меня, тетя? — громко спросил Алик, наклоняясь к старухе.

Она кивнула. Он бросился к ней, поднял под мышки, бережно перетащил в кресло.

— Слышу, слышу. Что вы здесь делаете? — в безжизненном голосе ее не было ни удивления, ни испуга. Он был похож на монотонно шуршащий в прелых листьях дождь в осеннем парке.

Что они здесь делают? Ну и вопросик! Ответить на него оказалось нелегко. Мозг Алика работал, как действующий синхрофазотрон. Мешкать было некогда. Через несколько напряженных секунд, когда были приведены в действие миллиарды клеток коры головного мозга, Алик, мило улыбаясь, сказал:

— Это тот самый дамский портной, тетя, о котором я вам говорил, — он указывал пальцем на Юрашу. — Я написал ему, что вы хотите сшить новое платье, — и вот, видите, он сразу же приехал. Я вам уже говорил, какой это талантливый человек, настоящий мастер. Он готов немедленно приступить к делу. А сейчас мы с ним искали ваши мерки и выкройки. Не будем больше вас беспокоить…

Ошарашенный до беспамятства Юраша, как бабочка крыльями, хлопал глазами. Алик пятясь, шагнул из комнаты и вытащил за руку Юрашу.

— До свидания! — громко сказал Алик и открыл входную дверь. Юраша, пожимая плечами, послушно переступил было порог, но Алик тут же за шиворот снова втащил его в прихожую, с силой захлопнул дверь и приложил в знак молчания палец к губам. Юраше осталось подивиться сообразительности товарища. — Сиди на кухне, и ни звука, — приказал Алик.

Вернувшись к тете, он объявил ей, что днем приходил судебный исполнитель, чтобы сделать опись имущества, ценных вещей. Но Алик не пустил его.

На это тетушка не отреагировала. Алика ждало еще одно испытание. Она пожевала ввалившимися губами и попросила сделать ей компресс.

— У меня болит голова, — пояснила она.

Когда тетушке полегчало, она потребовала крепкого горячего чая. Алик исполнил. Он ждал момента, чтобы задать вопрос, ради которого был готов вынести все. Этот момент настал.

— Тетя, — невинно хлопая ресницами, начал Алик, искренне чувствуя себя совсем юным мальчиком. Тугая пружина сжалась до предела. Дальше было некуда. — Они узнали о том, что у вас есть ценности, и хотят наложить на них лапу. Представляете?

Тетя беззвучно захихикала, ее глаза засветились темной, лукавой радостью. Алик тоже угодливо растянул губы в насильственной улыбке. Так они и сидели некоторое время с широко раскрытыми, словно клювы у голодных воронят, ртами.

— Пусть не надеются! — наконец не сказала, а старческим дискантом прошамкала тетя. — Им они не достанутся. Они в надежном месте, мой мальчик.

— Где же, тетя? — Алик готов был упасть в обморок или откусить себе пальцы на руках, только бы узнать, где они спрятаны… Ничего не было сейчас важнее. Каждый мускул, каждая клетка, каждый нерв — все замерло. Он трепетал, ожидая приговора: быть или не быть? На коне. Белом. Красивом. Как последняя модель «мерседеса». Или на поганой метле.