Наследник фортуны

— Ну, ежели барин велит… — протянул мужик, взял монетку, пожевал губы и принялся рассказывать: — Я это… значится… к поместью-то прибыл на повозке. А мне и говорят: «В каретный сарай её гони, да не смей уезжать, пока двуколку сам приказчик не осмотрит на предмет сохранности». Ик… Ну я и сделал, как мне велели. Поставил двуколку в сарай и уселся возле того. Бдю. Не идёт ли приказчик? А тама в этом поместье все чего-то бегают, орут почём зря, слуги прячутся. Ну и мимо меня в сарай шмыг мужик такой здоровый, с бородой не хуже моей… ик… и с рожей побитой. А мне же любопытно, аж брюхо крутит. Вот я к этому мужичку-то и сунулся: «так мол и так, чего тут у вас происходит-то, мил человек?» А тот мне, значится, и отвечает: «В среднего сына хозяина, точно демон вселился. Раньше-то он был спокойным, вреда от него никакого не было. Агнец божий. А тут словно с цепи сорвался. Брата своего младшенького поколотил и содержимым ночного горшка облил…»

Тут Мартын не удержался от улыбки, а я поторопил его:

— Глаголь дальше. Ты прекрасный рассказчик. Талант.

— Благодарствую, — кивнул просиявший мужик, почесал покрытый струпьями висок и с энтузиазмом продолжил: — Дык вот мужичок тот, Петром его… ик… кличут, сказывал, что бесноватый барин и самого Петра шибко побил киянкой ни за что, ни про что…

— … Так уж и ни за что, — всхрапнул Гришка, но тут же замолчал, напоровшись на мой тяжёлый взгляд.

— А ещё энтот Пётр говорил, что слышал от дворецкого будто… ик… глава семейства в припадке гнева обещался собственноручно… ик… удавить гадёныша, учинившего такое непотребство. Он всякими словами нехорошими его называл и сказывал, что этот бесноватый до слёзного припадка довёл младшенького Лебедева. А матушка его до того рассвирепела, что принялась… ик… фарфор старинный в слуг швырять. Вот оно что там было, ваше благородие. Хорошо хоть мне на орехи не досталось. Приказчик двуколку-то проверил да отпустил с богом. А тут как раз и дилижанс мимо поместья шёл. Ну меня на козлы и взяли за деньгу малую. Ик…

— А где ты так нализаться успел? — спросил Гришка, шмыгнув носом.

— Дурное дело — не хитрое, — весело усмехнулся Мартын и подмигнул крепышу.

— Больше ничего в поместье не происходило? Может, ты ещё что-то слышал или видел? — уточнил я, пребывая в прекрасном расположении духа. Пусть побегают эти суки. Им полезно. Надо было ещё что-нибудь поджечь…

— Токмо видал, как из поместья машина выехала. И Петька сказал, что вроде бы в ней… ик… старший сын Лебедева был. А куда он поехал — то мне неведомо.

Хм-м-м… Не, ну вряд ли Васька рванул на вокзал, выяснять куда уехал Никитос. Скорее, Толстопуз двинулся по каким-то своим никчёмным делам. Авось по дороге колесо хоть проколет.

— Благодарю за рассказ, — бросил я Мартыну, призывно махнул рукой Гришке и снова пошёл по улице.

Крепыш потопал рядом со мной, косясь на меня то восхищённо, то горестно. Но говорить ничего не стал. Вот и хорошо.

Извозчика же нам удалось отыскать не сразу, а когда тот всё-таки обнаружился, я уже успел запачкать мутными каплями низ штанин. Да и штиблеты порядком облепила грязь. Пришлось сперва палочкой очистить их и лишь затем лезть в фаэтон к хмурому вознице с толстыми красными щеками, фуражкой и такими волосатыми руками, словно он к зиме готовился.

— Да имеются у меня деньги, любезнейший, имеются, — сказал я, правильно трактовав подозрительный взгляд.

— Не то, шо бы я сумлевался, но мало ли шо, — прогудел повеселевший мужик и погнал повозку в сторону центра города. — Бывает так шо молодые дворяне проиграются в пух и прах, забредут туда, куда сам чёрт не ходит, а потом и говорят: «Деньжат сейчас нема, но опосля всё вернём-с. За нами не заржавеет-с. Ты только до адресу нас довези». А там уже кто заплотит, а кто и позабудет.

— Заплатим. Не переживай. Никита Иванович — образец подлинного дворянина, — заверил извозчика Гришка и гордо посмотрел на меня. Мне аж неуютно стало.

Но уже через минуту всем стало не до меня. Погода как-то резко испортилась. Вот только светило солнце, а уже в следующий миг налетели чернобрюхие тучки, будто падальщики на свежий труп. Город сразу окрасился в пятьдесят оттенков серого и пошёл мелкий, противный дождь.

Возница проворно поднял верх повозки, отрезав небесную воду от нас с Гришкой, а сам остался мокнуть на козлах. Лошади же без понуканий стали работать ногами быстрее. И уже вскоре мы ехали по брусчатой улице мимо величественного здания с колоннами, песочного цвета куполом и небольшим макетом корабля, который красовался на этом самом куполе. Адмиралтейство, видать.

Немногочисленные прохожие, держа над головами зонтики, серыми тенями бесстрашно шествовали по тротуарам, но к бордюрам не подходили, дабы не быть обрызганными грязной водой из тёмных луж, по коим ездили автомобили и повозки.