Наследник Ярости

Ярушка сидела в саду, любуясь цветами. Небольшие голубые бутончики вдруг раскрылись нежнейшими лепестками с крохотной бахромой, переливавшейся на солнце ярко-синим. От цветов исходил дивный аромат, не похожий ни на что из того, что ей довелось встречать ранее.

Рядом на ветках уцелевших кустарников суетилась целая стайка болтушек. Они громко щебетали, то и дело перебивая друг дружку.

— Мы же говорили, мы говорили!

— Дивные цветы!

— Тебе нравится? Скажи?

— Я в полном восторге, — честно ответила Ярушка, поднося к лицу сорванный цветок, — я отродясь таких не видывала.

— Только у нас есть такие цветы, — заливались болтушки, — только у нас! Только у нас!

* * *

На садовой дорожке послышалось торопливое шлёпанье — то Миклош, пританцовывая, спешил к замку, чтобы стащить что-то на кухне. В животе понурыша урчало от голода, хотя недавно он затолкал в свой ненасытный рот всё, что оставалось от завтрака, ещё и закусил жабой, опрометчиво забравшейся в садовый пруд.

— Гляди-ка, Миклош, какие у нас цветы! — позвала его Ярушка, — Такая красота разрослась по всему саду. А ещё вчера мы любовались голой землёй. Чудеса, да и только.

— Мне-то что до этих сорняков! — отмахнулся Миклош и продолжил скакать к замку, краем уха слушая, как хозяйка смеётся и напевает что-то себе под нос.

— Что-то она уж больно весёлая, — подумал он.

Уже на пороге замка Миклош остановился и снова взглянул на Ярушку. Чудная девушка кружилась, подхватив юбки, ступая босыми ногами по голубому цветочному ковру. Запах цветов был повсюду — забивался в волосы, щекотал нос. Миклош поморщился, как вдруг подпрыгнул, словно ужаленный.

— Княгиня! — позвал он.

Ярушка повернула к нему улыбающееся лицо, лукаво подмигнула, и побежала в лес. Миклош бросился следом. Ярушка неслась по дорожке, выстланной цветами, уходившей глубоко в лесную чащу. Коротышка только и видел следы её ног на примятых цветах. Сердце его подпрыгнуло и сжалось от недоброго предчувствия.

— То дурные цветы, — только и смог прошептать он, прежде чем туман стал заволакивать голову, путая мысли. Земля вдруг ушла из-под ног, перевернулась и стала ярко-синей. Вокруг неистово кружили болтушки, клевали его за нос и щёки — больно, до крови, и кляли, на чём свет стоит.

— Княгиня, — хрипел Миклош, отбиваясь от болтушек кулачками.

Понурыш упал на землю и стал ползти, хватаясь за ветки кустарников. Ему удалось добраться до поляны, окружённой высокими соснами. Там он увидел Ярушку — она стояла, протягивая руки всаднику, сидящему верхом на ядокрыле. По бокам зверя свисали поводья, что показалось Миклошу немного странным. Он поднял глаза вверх и посмотрел в лицо всадника — то был владыка. Серо-голубая кожа, светло-синие глаза удивительной миндалевидной формы, правильные черты, которых он прежде никогда не видел. Владыка тоже смотрел на него, однако взгляд его был недобрым. Птицы-болтушки вдруг начали падать замертво, усеяв всю поляну жалкими серыми тушками. Миклош чувствовал, как сердце колотится, готовое разорваться на части. Он перевернулся на спину и тяжело задышал, хватая воздух губами, словно рыба на берегу. Сладкий аромат цветов дурманил, мешая дышать. Из последних сил коротышка нащупал рукою пучок мерцающих головок, вырвал их с корнем и запихнул в карман штанов.

Рядом в траве блеснули золотые копыта ядокрыла. Владыка подъехал к нему вплотную. Ярушка сидела впереди, положив голову незнакомцу на грудь, и казалась безмятежной. Они ни разу не взглянула на Миклоша, будто того и не было вовсе.

Владыка же обнажил меч и вонзил его в грудь понурыша, проткнув насквозь. Затем он вытащил клинок из тела несчастного и поднял ядокрыла в воздух, покидая долину Синих Гор.

Глава 30

Ирвальд возвратился в замок глубокой ночью. Лес вокруг спал беспробудным сном — даже ночные твари уже угомонились, набив свои желудки до отвала. Однако в замке, похоже, не спали. Он торопливо спешился и помчался в обеденный зал, из окон которого лился яркий свет.

Ирвальд с шумом ворвался в помещение, распахнув настежь тяжёлые двери. На губах его играла улыбка, которая тотчас же угасла, едва он увидел, что жены в зале нет. Там была лишь Зельда, и выглядела весьма обеспокоенной.

— Что сталось? — спросил Ирвальд, — почему ты не спишь?

— Мы ждали тебя к утру, князь, — сухо сказала Зельда.

— Я помешал? — усмехнулся Ирвальд.

— Нет, — Зельда нервно теребила краешек фартука. Было видно, что она не решается сказать ему что-то плохое. Ирвальд схватил её за локоть и подтянул поближе к своему лицу, грозно заглядывая в каменные глазницы.

— Ну?

— Жена твоя вчера ушла куда-то. До сих пор её нет. Себрий с Аврием сбились с ног, но так и не смогли её найти. Прочесали весь лес, но она как сквозь землю провалилась.

— Так… Её никто не обидел?

— Никто, — уверила его Зельда, — она с утра была весела, потом пошла в сад, и больше её никто не видел.

— А вся эта свора, пташки-болтушки?

— Нет никого.

— Она ничего не говорила?

— Да, особо ничего. И Миклош пропал.

— Они вместе ушли?

— Откуда ж мне знать?

— А где искали?

— Да везде.