Наследник престола

В сознании застряли слова: «Не думала ни о чем тогда». И исповедь эта показалась какой-то фальшивой. Ведь она, Катерина, бросив ребенка и, мучимая угрызениями совести, однако не испытывала никакого желания расстаться с прошлой жизнью проститутки. Напротив, она все это время старалась утешить себя, что история с ребенком скоро забудется, душевные боли пройдут, и она снова сможет зарабатывать на жизнь, торгуя своим телом. Эта мысль казалась ей теперь дикой и неуместной, но она, крепко втянувшись в разврат по глупости своей юной, уже не замечала в подобном образе жизни ничего предосудительного для себя. «Многие так живут, - думала она, - даже некоторые замужние женщины подрабатывают тайно от своих мужей». Катерина удивилась своему откровенному признанию. «Зачем я рассказываю все это? Да и раскаиваюсь ли я в том, какой виду образ жизни? Ведь все продолжиться… Не собираюсь же я гнуть спину на совхозной ферме. Но я раскаиваюсь. Раскаиваюсь! Я виновата в гибели своего ребенка».

Монахиня молча разглядывала красивое лицо Катерины, пытаясь понять ее.

Сердце мне подсказывает, что ты, дочка, утаиваешь от меня главное. Расскажи, не держи в себе.

Я сказала все…

Изложив то, что считала не столь важным в раскаянии, Катерина боялась теперь признаться именно в самом главном, в самом страшном. «Все перепутала, все! Нужно было сказать только самое главное. А я наговорила столько, что, если расскажу еще и о ребенке, она спросит меня: зачем ты живешь? Ты, грешница, погубив дитя, еще пытаешься жить?

Опустив сухие руки на колени, монахиня медленно откинулась на стенку купе, и устало закрыла глаза. Катерина испугалась. Ей подумалось, что монахине стало плохо, она поднялась, чтобы помочь ей. Но женщина открыла глаза…

Я буду молиться за тебя, дочка.

Белова с тревогой подумала, что монахиня догадалась сама о конце утаенной истории, и поняла, что у Катерины был ребенок. Испугавшись своего предположения, Катерина забилась в угол, глаза ее широко раскрылись.

Ты грешна, Катерина, - тихо проговорила монахиня. - В церковь, ступай в церковь к батюшке. Исповедуйся… Иначе, не будет тебе покоя, сгинешь и имени твоего не останется…

ГЛАВА 8

Старховы на своем «Жигуленке» подъехали к дому, в котором проживал председатель горисполкома Аркадий Николаевич Муров. Позвонили в квартиру. Дверь открыла Наталья Павловна, красивая, стройная женщина, ровесница Светланы Андреевны.

Светлана! Павел! Вот приятная неожиданность!

Женщины прошли в комнаты. Павел Федорович, не любивший слушать женских пересудов, зашел в кухню, открыл форточку, закурил; стал обдумывать разговор, который предстоял с Муровым, мужем Натальи Павловны.

Квартира была большой: ковры на полах, вся мебель импортная, из красного дерева превосходного качества, со вкусом расставленная во всех шести просторных комнатах.

Наталья Павловна показала Старховой новые сережки с бриллиантами, купленные в заграничной поездке. Светлана Андреевна перед зеркалом примерила серьги и с восхищением сказала:

Шикарно живешь, Наташенька!

Наталья Павловна улыбнулась, искоса поглядела на подругу.

Какое уж тут шикарство? Приличного автомобиля нет.

У вас же есть «Волга».

Рухлядь! – сказала Наталья Павловна, тряхнув головой с черными крупными кудрями. - Нашу «Волгу», пока окончательно не развалилась, пора кому-нибудь продать.

Но машина почти новая! Насколько мне известно, вашей «Волге» всего два года.

Ну и что? Продадим ее, купим японскую «Тойоту». Иностранная машина престижнее, сама понимаешь.

Но где вы купите «Тойоту»?

За границей. Аркадий скоро поедет в командировку в Японию, там купит.

Светлана Андреевна многозначительно заметила:

У вас такие связи!

А как же иначе? – просияла Наталья Павловна. – Я скоро буду женой «Первого». Слышала?

Ты не шутишь? Он же у тебя в горисполкоме…

Его переводят в горком, Первым секретарем. Старика «Первого» на пенсию провожают через месяц.

Счастливая ты, Наташа!

Польщенная Наталья Павловна проговорила:

Ты не представляешь, быть за мужем за солидным руководителем – такая тоска! Мы же с ним почти не видимся. Приходит с работы – и сразу за письменный стол. Читает бумаги, пишет, кому-то звонит… Кстати, где твой муж?

Кажется, в кухне. Курит.

Ах, в кухне! Я думаю, куда он запропастился. Пойдем, я угощу вас кое-чем вкусненьким.

Неожиданно из спальной комнаты послышался детский плач. Наталья Павловна встрепенулась, глаза ее радостно заблестели.

Татьяна проснулась! Сейчас покажу тебе нашу малютку, чудная девочка!

И Наталья Павловна повела Стархову в детскую спальню. Светлана Андреевна склонилась над ребенком, лежащим в маленькой кроватке с высокой боковой сетчатой стенкой.

Какая прелесть! – восторгалась она. – Мурова Татьяна Аркадьевна! Звучит?

Звучит! А личико какое миленькое! Красавица!

Стархова с умилением разглядывала ребенка, а у самой в душе было отчаяние от собственной несостоятельности стать матерью…

В прихожей тихо хлопнула дверь. Мурова подняла голову.

Наверное, Аркадий пришел.

Сунув ребенку в руку погремушку, она со Старховой прошла в кухню. Аркадий Николаевич уже о чем-то разговаривал со Старховым.