Наследник волхва

— А разве Олег мне поддается? — удивилась Марина. Для нее это было открытием.

Но Тимофей не ответил, только сморщил свой маленький носик, затерянный в копне волос. Это значило, что он улыбался…

Гавран нашел Михайло, когда тот сидел на пеньке и мастерил дудку из толстого сучка. Играя на дудке, Михайло обычно подманивал зайцев и другую мелкую лесную живность, а иногда птиц, принимавших ее трели за голос сородичей. Это случалось, когда надо было кого-то из них подлечить, а то и извлечь занозу из лапки или крыла, от которой те не могли избавиться сами. Только в сказке, о которой Михайло как-то рассказала Карина, узнав о его делах, больные животные сами приходили на прием к доктору Айболиту. В реальной жизни они избегали встреч с людьми, зная, что это смертельно опасно, и часто погибали по причинам, которые человеку могли показаться пустяшными. Но даже с крохотной занозой много не побегаешь и не полетаешь, а, значит, можно умереть от голода или стать жертвой хищника, от которого не удалось скрыться. Михайло жалел подобных бедолаг и старался, чем только мог, помогать им. Его старая дудка пришла в негодность, начав издавать фальшивые звуки, и он на досуге решил сделать новую.

Но когда Гавран сообщил ему о мальчике, Михайло не стал медлить ни одной минуты. Дудка могла подождать, ребенок — нет. В лесу он был в большой опасности. И не потому, что на него могли напасть звери или укусить змея — те были предупреждены, и не причинили бы мальчику вреда. Но он мог пострадать по своей неосмотрительности, упав в овраг, зайдя в болото, да и мало ли из-за чего еще. Михайло сунул недоделанную дудку и нож в карман и поспешил навстречу мальчику, которого, если Гавран не ошибся и не переврал названное ему Тимофеем имя, звали Сема.

«Смешное имя, — подумал Михайло. — Не мужское какое-то. Если бы у меня был сын, то я бы назвал его…»

Но это было не просто — вот так вдруг придумать имя несуществующему ребенку. И Михайло долго еще размышлял над этой задачей, стремительной и едва различимой для глаз тенью идя по лесу. Но ничего другого, кроме как Ратмир, Горыня, Светозар и подобных имен ему не приходило в голову. Имена ему нравились, но они больше подходили для жрецов и волхвов, чем для мальчишки, который был бы вынужден жить среди людей обычной жизнью, далекой от языческой веры. И это смущало простодушного Михайло.

Так ничего и не выбрав, он после очередного поворота тропинки, огибающей большое дерево, неожиданно увидел мальчика. Тот с закрытыми глазами сидел на траве, прислонившись спиной к шершавой коре дерева, и то ли спал, то ли уже настолько обессилел, что не мог продолжать путь. При взгляде на ребенка Михайло показалось смутно знакомым его личико, но он не смог вспомнить, где и когда видел его прежде. И, не став ломать себе над этим голову, Михайло опустился рядом с мальчиком и взял его за руку. Рука была теплой, но пульс бился редко и слабыми толчками.

Михайло обрадовался и встревожился одновременно. Мальчик был жив, но его состояние внушало тревогу. Лицо покрывал нездоровый румянец, а тело пылало жаром. А когда он приоткрыл глаза, Михайло увидел, что они затуманены, как это бывает на рассвете, когда легкая дымка поднимается над землей.

— Плохо дело, малыш, — произнес Михайло. — Рано тебе еще одному бродить по лесу.

Услышав его голос, мальчик едва слышно сказал:

— Если бы у меня было ружье, я бы им показал, как дразниться.

А потом он попросил:

— Только маме об этом не говорите, а то она будет ругаться. Мама говорит, что я еще мал для ружья. А я уже большой. Только она этого не понимает.

— Ты потому и из дома сбежал? — спросил Михайло, осторожно беря его на руки.

— Нет, — возразил мальчик. И, словно для него было очень важно, чтобы его поняли, он начал объяснять, делая длинные паузы между предложениями, бессвязными и непонятными. — А что он ремнем дерется?.. Подумаешь, пятьсот рублей… И не нужны мне вовсе они, пусть забирает… Я, когда вырасту, буду жить в лесу… Только мне ружье нужно… Без ружья в лесу нельзя… Они все такие шустрые и хитрые… А еще волки воют… Ты слыхал?

— Много раз, — ответил Михайло, бережно прижимая мальчика к груди.

— А я тоже умею, — похвастался мальчик. — Хочешь послушать?

— Как-нибудь в следующий раз, — сказал Михайло. — А сейчас береги силы.

— А ты меня куда несешь? — сонно спросил тот. — Домой? К мамке?

Но Михайло не успел ответить, потому что мальчик уже заснул у него на руках. Его тельце было почти невесомым, а черты худенького лица заострились настолько, что кожа рельефно обрисовывала скулы, туго их обтягивая. Михайло прибавил шаг, стараясь, чтобы его ноги ступали на землю как можно мягче, и мальчика не трясло.

Прижимая ребенка к себе, Михайло испытывал прежде незнакомые ему чувства любви и заботы, но не мог понять их природу. И Михайло даже казалось странным, что он так переживает из-за этого мальчика, которого видит первый раз в жизни и совершенно ему незнакомого.

Глава 45. Испытание капитана Трутнева