Наследник волхва

— Никак нет, — повторил капитан Трутнев, окончательно запутавшись и не зная, что отвечать.

Невидимый генерал Башкин помолчал, а потом раздраженно произнес:

— В общем, так, капитан. Извинись перед человеком, а потом бери ноги в руки и беги оттуда так, будто за тобой черти гонятся. А когда вернешься в участок, напиши рапорт на имя своего непосредственного начальника. Лучше сразу на увольнение, но пока можешь о превышении должностных полномочий. А там я решу, что с тобой делать. Ты понял меня?

— Так точно, — тихо сказал капитан Трутнев.

— Все, свободен, — рыкнул голос напоследок.

И в трубке зазвучали гудки, резанувшие полицейскому уши. Он передал трубку Иннокентию Павловичу, стараясь не смотреть ему в лицо. Генерал кричал так, что тот все слышал. И теперь с насмешливым презрением смотрел на капитана Трутнева.

— У тебя еще остались ко мне вопросы, участковый? — спросил он.

— Никак нет, — с трудом произнес полицейский. — Прошу меня извинить. Я был не прав.

— А я тебя предупреждал, — усмехнулся его собеседник. — Ты меня не послушал. Теперь пеняй на себя. Насколько я знаю генерала Башкина, теперь у тебя только один выход — подать рапорт на увольнение. Но могу предложить тебе второй.

— И какой? — невольно спросил полицейский.

— Работай на меня. Тогда я попытаюсь уговорить генерала сменить гнев на милость. Думаю, он пойдет мне навстречу. Ты останешься при своей должности, и при этом я буду тебе платить еще одну зарплату. Будешь как сыр в масле кататься.

— А третий? — спросил капитан Трутнев.

— Что третий? — не понял Иннокентий Павлович.

— Третий выход есть?

— Третьего не дано, — рассмеялся Иннокентий Павлович. — Два по нашим временам, да при таком характере, как у тебя, и то много. Соглашайся, капитан, не пожалеешь. Спроси у моего Леонида. Он ведь тоже был… Леонид, ты в каком звании уволился?

— Подполковник, — коротко ответил тот.

— Целый подполковник, — самодовольно улыбнулся Иннокентий Павлович. — А ты всего лишь капитан. Мелкая сошка. Я бы на тебя и не взглянул, но мне нужен свой человек в Куличках из местных жителей. И учти, что я предлагаю только один раз.

— Я подумаю, — сказал капитан Трутнев. И приложил руку к козырьку. — Всего хорошего.

Он отошел, напоследок заметив презрительную улыбку Леонида. Это стало последней каплей для Ильи Семеновича. Он опустил голову и, с трудом передвигая ноги, будто налившиеся свинцом, побрел через площадь в полицейский участок. Зайдя в свой кабинет, он тяжко опустился на стул за письменным столом, обхватил голову руками и замер, ни о чем не думая и ощущая полное безразличие ко всему.

Слишком много навалилось на него за столь короткое время. Илья Семенович чувствовал себя так, словно его погребла под собой снежная лавина, и многотонная масса не позволяет ему ни дышать, ни освободиться из ужасного плена. Малейшее движение отдавалось болью в сердце. Он впал в прострацию.

Сколько времени он так просидел, Илья Семенович не знал. Когда он очнулся, за окном уже начинало смеркаться. Он встал, подошел к сейфу, открыл его. Достал пистолет и магазин с патронами. Вернулся к столу, снова опустился на стул, который жалобно скрипнул под ним, словно пытаясь отговорить его от задуманного. Вставил магазин и дослал патрон в патронник. Приставил пистолет к пылающему виску. Ощутил его холод. На удивление это было даже приятно. Он чувствовал почти непреодолимое желание нажать на курок и разом покончить со всеми своими проблемами и неприятностями. Но дал себе еще одну минуту, чтобы мысленно проститься с женой и сыном…

Глава 46. Лихорадка

Марина и Олег проводили Михайло в свою комнату, где находилось единственное подходящее спальное место в доме. Он осторожно опустил мальчика на кровать. И они втроем обступили ее, растерянно глядя на ребенка, который метался в жару. Лицо Семы пылало, губы потрескались, из глаз текли слезы. Он бредил, произнося какие-то неразличимые слова, среди которых можно было разобрать только «мама».

— Его надо срочно показать врачу, — сказала Марина. — Но в Куличках больницы нет. Придется ехать в район.

— На чем? — спросил Олег.

Этот простой вопрос поставил ее в тупик. Но она быстро нашла выход.

— Ты мужчина, ты и думай, — сказала Марина. И заплакала.

Марина часто плакала в последнее время, по любому поводу. Олег уже привык к этому и не воспринимал ее слезы слишком трагично, как это было изначально. Но сейчас ситуация была действительно серьезной. И он не знал, как утешить жену. Потому что до ближайшей больницы было больше ста километров, автомобиля у них не было, а в Куличках машины можно было пересчитать буквально по пальцам, и хватило бы одной руки. Не было и телефона, по которому можно было бы позвонить и вызвать врача.

— Не посылать же ворону, — вырвалось у Олега. Он мысленно разговаривал сам с собой, но проговорился, и теперь виновато посмотрел на жену и Михайло, не зная, как они отреагируют на его случайные слова. Но те, занятые своими мыслями, его не услышали.