Наследники

– Адвокат Павлов, – представился он. – И попрошу вас не переходить на «ты». Так как ваше настоящее имя?

Седой отодвинулся от стола, глядя на Артема, и в этом взгляде радугой прокатилась вся гамма испытываемых им чувств – от растерянности до ярости, быстро сменившихся безысходной тоской. Неожиданно он хлопнул по столу своей мозолистой ладонью и расхохотался. Артем терпеливо ждал, пока тот успокоится, мельком осмотревшись, не лежит где-нибудь поблизости нож или еще какой-нибудь опасный предмет.

– Ну, дела, – сквозь смех произнес старик, смахивая рукой выступившие слезы. – Семен Викторович я, кстати… по фамилии Роговой. И, между прочим, ждал, что рано или поздно вся эта шарашка накроется!

Он прервал смех так же внезапно, как и начал.

– Адвокат Павлов, говорите? – спросил он совершенно спокойным голосом.

– Именно. Артемий Андреевич, если быть точным.

– Что же вас привело сюда, Артемий Андреевич? Ясен пень, в моих услугах вы не нуждаетесь, – рассудительно сказал Роговой. – И сажать меня вроде не собираетесь, так?

– Это зависит от результата нашего разговора, – заметил Артем. – А сажать вас, как вы выразились, вообще не в моей компетенции, на это есть суд.

– Что же вы хотите?

– Правду.

Семен Викторович криво усмехнулся и, взяв со стола стеклянную солонку, принялся вертеть ее в руках.

– А если я пойду в отказ?

– Это ваше право. – Адвокат пожал плечами. – Только зачем? Вас только что опознал человек, который был свидетелем того, как вы составляли завещание, не имеющее юридической силы. Только я и без него уже знал, что вы мастерски разыграли спектакль. Для чего тратить лишнее время? Вы прокололись, и теперь в ваших же интересах рассказать всю правду.

Роговой задумался, хмуря кустистые брови.

– Послушайте, Семен Викторович, – заговорил Павлов. – Я, собственно, мог бы прийти сюда с полицией, и наша беседа протекала бы, скажем так, в несколько ином, более интенсивном темпе. Доказательств вашей причастности к афере с завещанием у меня выше крыши, но я все равно решил сначала переговорить с вами с глазу на глаз.

Старик вздохнул, сгорбившись.

– И где же я прокололся?

Павлов снисходительно улыбнулся:

– Не забывайте, что в настоящий момент вы не в том положении, чтобы задавать вопросы.

Роговой одарил его ответной безрадостной улыбкой:

– Вот они, адвокаты в деле… Эх… Что говорить-то? С Русланом я уже как лет пять знаком… И женщину его часто видел, она тут постоянно появляется. Лидой зовут ее.

– То есть вы не впервые участвуете в подобных делах? – уточнил Павлов.

– А вы как думали? Кушать всем хочется.

– И вы решили пойти на мошенничество вместо того, чтобы найти себе нормальную работу?

– Ага, куда ж меня с моим трудовым стажем возьмут? – хмыкнул Роговой, и Павлов все понял.

– По каким статьям вы были судимы?

Старик махнул рукой:

– Вы ничего не думайте, господин адвокат, я только по 158-й да по 159-й статьям ходил, то есть за кражу и мошенничество…

– Я знаю Уголовный кодекс.

– Значит, вы поняли, что позорными моя жизнь не испорчена. Я, поди, почти сорок лет по тюрьмам мотаюсь. Вот, думал, на старости передохну чуток, а нет… Покой нам только снится.

– Сколько вам лет?

– В декабре юбилей, семьдесят стукнет, – не без гордости сообщил Роговой.

– И Сацивин держит вас тут как инструмент, верно? Использует каждый раз, когда подворачивается дельце, – сказал Павлов.

Изрытое морщинами лицо Семена Викторовича поскучнело.

– В этой жизни ты или молот, или наковальня, уважаемый Артемий Андреевич. Не хочу, чтобы по мне лупили кувалдой.

– Извините, но и на кувалду вы никак не тянете, – с усмешкой произнес Артем. – У вас я, как погляжу, зуб золотой имеется?

– Имеется, – приосанился старик. – А вы с какой целью интересуетесь, господин адвокат, моим зубом?

– Как бы вам его выдрать не пришлось, чтобы себе защитника подыскать, Семен Викторович, – сказал Павлов. – Квартира ведь тоже не ваша?

Скучающее выражение на лице старика сменилось угрюмым, и теперь он выглядел на все девяносто лет.

– Знаете, куда бить, чтобы побольнее, – мрачно сказал он, поставив солонку на место. – Да, Павлов, нету у меня своего уголка. Приютили меня, как больного пса, здесь. В общем-то я благодарен этому Руслану и его женушке. Потому что если бы не они, то валяться мне сейчас в канаве… Понимаете?

– Не совсем.

– Хатенку мою увели, когда я в начале нулевых новый срок схлопотал, – объяснил Роговой. От нахлынувших воспоминаний его хриплый прокуренный голос дрогнул. – Жена Настюха хотела размен устроить, чтобы следователю заплатить, и, дуреха такая, на черных риелторов нарвалась. Эти уроды ее обманули, какой-то трухлявый курятник в глуши подсунули… без гроша вообще оставили. Следаку платить нечем, тот по всем статьям мне вкатил, на полную катушку. И так случилось, что сына единственного в драке какие-то отморозки убили. Ну Настюха моя не выдержала и повесилась.

Он умолк, в упор уставившись на Артема. Его глубокие пронзительные глаза стали похожи на бездонные черные дыры.