Наследники

Рожденный и воспитанный в семье военных, пройдя страшный голод и лишения с сестрой в блокадном Ленинграде, Сергей Михайлович не без оснований считал себя человеком самодостаточным и приспособленным к всевозможным трудностям, как в быту, так и в личной жизни. Но тем не менее смерть любимой супруги была для него сильным ударом, и лишь должность председателя Союза писателей вкупе с огромным объемом общественной нагрузки позволяла ему до сих пор достойно держаться в строю. Дети и внуки Сурикова давно выросли и разъехались кто куда, что было делом вполне естественным – жизнь есть жизнь. И все равно, даже прекрасно понимая это, старик все чаще в последнее время испытывал острое чувство одиночества.

Сергей Михайлович остановился у старого дубового шкафа, за стеклом которого стояла фотография в рамке. На черно-белом снимке были изображены он и Протасов на какой-то читательской конференции.

«Теперь и Андрея нет», – с печалью подумал Сергей Михайлович и вздохнул.

Ветеран боялся признаться, что с уходом Протасова безвозвратно растворилась и исчезла какая-то часть от него самого, будто кто-то невидимым ножом безжалостно отсек кусок его души…

Продолжая вздыхать, Суриков медленно вошел в кабинет и устало опустился на стул.

«Как же хочется иной раз послать все лесом и поселиться здесь навсегда», – подумал он, отхлебывая кофе. Глаза старика остановились на стопке листов, аккуратно сложенных в углу, и он мгновенно вспомнил, что собирался сделать сегодня еще одно важное дело.

«Жалоба!»

Точно, ведь он планировал составить сегодня коллективную жалобу на этих проходимцев – Сацивина и Коржину. И отправить ее не абы куда, а в Генеральную прокуратуру.

Конечно, забыть об этом было бы непростительно!

Поставив чашку на стол, Суриков взял ручку и вытащил из стопки один лист.

Он помнил о словах адвоката Павлова, что все свои инициативы и действия следует согласовывать с ним, но отступать от намеченного плана не собирался. В крайнем случае о своем намерении подать жалобу он сообщит Павлову завтра, как раз когда придет время ее подписывать уважаемыми людьми. Суриков не сомневался, что Артемий Андреевич не станет возражать. В конце концов они оба делают благое дело, и, как говорится, «кашу маслом не испортишь». Сергей Михайлович был глубоко убежден, что с такими, как эти Сацивин с Коржиной, наживающихся на беспомощных стариках, нужно бороться самым радикальным образом, их следует выжигать каленым железом! Они ему сразу не понравились, но Андрей Васильевич старался всегда доверять своему окружению и даже в свои девяносто девять был по-детски доверчив и наивен.

В любом случае еще одно напоминание власть имущим о том, что какие-то отмороженные негодяи отнимают у законных наследников известного писателя все честно нажитое за долгую творческую жизнь, будет нелишне. Пускай те, кто облечен законными полномочиями защищать слабых и обездоленных, выполняют свои прямые обязанности, а не зазря протирают своими штанами казенные кресла… Павлов, конечно, адвокат экстра-класса, но он мужик молодой, пороха жизни еще мало нюхал, а у него, Сергея Михайловича, уж опыта поболее будет.

Он писал, совершенно не догадываясь, что кое-кто уже продолжительное время наблюдает за его домом из-за забора.

Увлекшись, ветеран совсем забыл о кофе, и когда он, наконец, оторвался от писанины, тот совсем остыл.

Суриков перечитал текст и, удовлетворенный, поднялся из-за стола.

Все черновики он писал от руки, что также было его укоренившейся привычкой. Завтра утром он оформит обращение надлежащим образом и только потом проинформирует об этом Павлова. А сейчас можно заняться ужином.

Захватив чашку с остывшим кофе, Сергей Михайлович уже намеревался выйти из кабинета, как замер. Он медленно повернул голову в сторону окна. Кто-то (или что-то) тенью мелькнул на его участке.

Суриков озабоченно вытянул голову. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, весь придомовой участок был как на ладони, но больше никакого движения он не видел.

«Может, кошка бродячая? – предположил старик. – Или померещилось…»

Он нахмурился, неожиданно вспомнив сегодня о странной машине, которая длительное время ехала за ним, не приближаясь и не пытаясь его обогнать. Словно… кто-то следил за ним. Лишь когда впереди замаячил указатель поселка, где располагалась дача Сурикова, иномарка внезапно резко ушла вперед, быстро растворившись за пригорком. Сергей Михайлович только успел заметить наглухо затонированные окна автомобиля.

Он пытался убедить себя, что все это простое совпадение, и ничего больше, но в голове, как назло, вновь и вновь прокручивались прощальные слова Сацивина:

«…Бесплатный совет тебе, старик. Не суйся в это дело, пожалеешь…»

Ветеран хмыкнул.

Бесплатный… Невозможно себе представить, что такие, как этот алчный хапуга, что-то в своей жизни делают бесплатно.

– Это все ерунда, – вслух заявил Суриков, ставя чашку в раковину. – Тявкать, как шавки – вот и все, на что они способны…

Он едва успел сделать шаг в сторону холодильника, чтобы заняться ужином, как в гостиной раздался звон битого стекла и вслед за ним отрывистый хлопок.