Наследники

Лицо Есении окаменело.

– По-моему, для телефонного разговора вы выбрали неподходящую тему.

– И все же… У меня такое ощущение, что вам было бы намного проще, если бы нас вообще не было!

«Здесь ты совершенно права, милочка, – с неожиданной злостью подумала Есения. – Попала в яблочко!»

Дребезжащий голос собеседницы уже не просто раздражал, он вызывал у нее слепое бешенство.

– Я не хочу ничего обещать, – внезапно спокойно проговорила Лидия. – Но у мужа больное сердце. Его арест будет равносилен убийству, понимаете? Он не выживет в камере! И если вы ничего не сделаете, чтобы его, точнее, нас, спасти, нам ничего не остается, как пойти на крайние меры.

Есении показалось, что она ослышалась. Еще никто из подчиненных не осмеливался даже намекать ей на подобное.

– Крайние меры? – тихо переспросила она. – Что вы имеете в виду, Лидия? Прошу подробнее.

– Я вам не угрожаю. Но и вы поймите нас. Мы не хотим в тюрьму. И если уж нас посадят…

Есения закончила вместо нее, вкрадчиво промурлыкав:

– Вы потащите меня за собой.

В трубке повисла гнетущая тишина.

– Думайте как хотите, – с усилием выдавила Коржина. Судя по всему, непростой разговор полностью ее вымотал, и теперь она говорила так же тихо, как и Есения. – Все должно быть справедливо.

«Скажи об этом родне Протасова», – мысленно ухмыльнулась Есения.

– Хорошо. У тебя все?

Лидия буркнула что-то неразборчивое, и она оборвала разговор.

Целую минуту Есения безмолвно смотрела на стену, потом процедила:

– Тварь.

Она уже намеревалась отложить телефон, как увидела пропущенный звонок, абонент тоже был ей незнаком.

– Кошки-мышки, – вздохнула она, нажав на вызов. Через несколько гудков раздался осторожный голос Ингура:

– Добрый вечер.

– Я не успеваю сохранять ваши номера, – вместо приветствия сказала она.

– В этом нет необходимости.

– У вас есть какие-то новости по объекту?

– Да, неважные. Поговорку про первый блин знаете? – спросил киллер.

– Безусловно. Сорвалось? – спокойно поинтересовалась Есения, как будто и ждала плохие новости.

– Да. Стекло оказалось крепким. Дайте неделю на передышку. На гонорар это не повлияет.

– Какое стекло? – не поняла она.

Ингур засмеялся сухим, гремящим смехом, и она почему-то подумала о старом гробе, в котором перекатываются истлевшие кости.

– Не важно. Об акции сообщу за сутки, – сказал он.

– Подождите, – встрепенулась Есения, вспомнив недавний разговор с Коржиной. – Тут… возникло непредвиденное дело. Это не в пример адвокату, проще простого. Я все данные в письме сообщу.

– Договорились.

В заложниках

Марина в ужасе смотрела на приближающуюся фигуру. Цепенеющий взгляд остановился на гвоздодере в руке незнакомца, и лишь усилием воли она не позволила рассудку погрузиться в неконтролируемую панику.

– Что вам надо? – дрожащим голосом спросила она. – Можете забрать что хотите, только не трогайте нас…

Мужчина остановился в шаге от охваченной страхом женщины.

– Привет, – ухмыляясь, сказал он. – Теперь ты не такая смелая?!

С этими словами он взмахнул гвоздодером и с силой обрушил его на прикроватную тумбочку, где еще полминуты назад лежал телефон. Второй удар тяжелого инструмента пришелся на глиняную вазочку с искусственными ромашками, и та разлетелась вдребезги. Марина непроизвольно зажмурилась, в ужасе ожидая следующего удара.

«Если он решит убить меня, пускай я умру сразу», – пронеслась в ее мозгу дикая мысль.

– Смотри сюда, ущербная, – услышала она нетерпеливый голос и приоткрыла веки. Стальной боек гвоздодера оставил на тумбочке глубокую вмятину.

– То же самое будет с твоей черепушкой, если еще раз крикнешь, – пообещал мужчина.

Марина закивала, украдкой глядя на непрошеного гостя. Что-то в его голосе и манере показалось ей странно знакомым, и, наконец, к ней пришло озарение.

Эдуард?

Неужели?! О боже…

«Молчи, – внезапно прошептал внутренний голос. – Если он в маске, значит, у него есть причины. Дашь ему понять, что узнала, – и твоя жизнь не будет стоить ни копейки…»

Марина сглотнула подкативший к горлу комок.

Только сейчас до ее слуха донесся испуганный крик матери, сопровождавшийся грубой руганью.

– Пожалуйста, не делайте ничего моей маме, – взмолилась она. – У нее слабое здоровье!

Эдуард молча прислушивался к доносящимся снизу звукам, потом оценивающе глянул на инвалидную коляску Марины и крикнул в дверной проем:

– Поднимайтесь сюда!

Крики Бэллы Альбертовны притихли, после чего послышались шаги в коридоре. Спустя мгновение Алекс втолкнул пожилую вдову в комнату, и та, не удержавшись, упала. Марина вскрикнула. Алекс повернулся к ней, держа перед собой тяжелый разделочный нож.

– Заткнись.

Марина осеклась. Побледнев, она с болью в сердце смотрела, как мать с трудом поднимается с пола. Из одежды на ней была лишь ночная рубашка, ноги были босы.

Алекс быстро снял рюкзак, вытащив из него катушку липкой ленты.

– Забирайте все… что вам нужно, и уходите… – тяжело и прерывисто дыша, произнесла Бэлла Альбертовна.

– Именно за этим мы и пришли, – хмыкнул Алекс. Взял стул и с гулким стуком поставил его у кровати. – Садись.

Старушка непонимающе посмотрела на стул.