Наследники

Правда, известны за Петром Сергеевичем кое-какие шероховатости, связанные с упущениями, недосмотрами, непринятием вовремя мер. Но ведь строителя без выговоров, так же как, впрочем, без орденов и медалей, вряд ли вообще можно сыскать.

Отец Петра Сергеевича Казакова когда-то был довольно зажиточным крестьянином, семья имела неплохой достаток. Большое хозяйство держалось на двух основах — хорошем земельном наделе и наличии свободных рабочих рук в деревне. Кроме того, подрастали и сыновья — домовитые, с отцовской хваткой. Младший — Петро — был особенно цепок. Он уже подумывал об отделении от отца, о собственном хозяйстве, когда начали развертываться события, вверх дном перевернувшие весь привычный уклад деревенской жизни.

Петр Казаков навсегда запомнил, как его односельчане, кто крестясь, кто озираясь на соседа, кто съежившись, словно входя в холодную воду, ставили свои подписи в списке членов колхоза. Казаковы упирались долго и настойчиво, всячески отталкивая от себя то новое, что неотвратимо несло с собой время. Особо буйствовал Петр. Даже отец удивился злобной стойкости сына.

— Чего дыбишься? Воюем-то одни.

Но сын не сдавался. Слишком заманчивы, осязаемы были его мечты о хозяйском достатке, слишком крепко запало в душу то, что видел не раз зорким, запоминающим глазом. Вот первейший богач округи Бугров ветром пролетает по деревенской улице на паре лошадей, запряженных в лакированные дворянские санки, убранные ярко-красным ковром. И первые деревенские красавицы провожают его долгими, обещающими взглядами…

Хозяйство Казаковых попало под индивидуальное обложение. Но это их не утихомирило, а ожесточило, и именно потому односельчане не захотели встать на их защиту. Сергей Казаков с домочадцами оказался в далеких сибирских краях. Вскоре семья распалась: отец, не выдержав тоски по родным местам, умер, молодые разъехались кто куда. Петр завербовался на стройку крупного рудника, и с этого времени его жизненная стежка пошла отдельно от семьи.

Был землекопом, бетонщиком, плотником. Природная хватка, ум и сноровка помогали. Скоро Петр был назначен бригадиром, через три года — мастером участка. Через несколько лет осилил техникум. Стал прорабом, начальником участка. А вот уже несколько лет ходит в заместителях начальника то одной, то другой стройки.

Много прошло времени с тех далеких лет, когда Петр Казаков мечтал жить, как его односельчанин Бугров. Но мечты и планы, подобные тем, неистребимо жили в нем и поныне.

Конечно, уже не о паре рысаков мечтает теперь Петр Казаков. Нет. Мечты тех лет казались ему мелковатыми, наивными. Иные задумки волновали душу. Его всегда и неотступно терзала мысль, что счастье обошло его стороной, что жизнь обокрадена и ущемлена. Всегда он чувствовал какую-то шаткость своего положения, хотя оснований для таких ощущений не было никаких. Работа у него была всегда, заработки более чем достаточные. Но хотелось, неукротимо хотелось, чтобы наступила уверенность, убежденность в прочности своего положения. А что было нужно для этого? Деньги, только деньги.

Потом деньги появились. Сначала тысяча, две, потом еще. Зарабатывать он умел, копить тоже.

Вечерами, заперевшись в ванной комнате, он считал и по нескольку раз пересчитывал разноцветные хрустящие бумажки. Затем аккуратно завязывал их в плотную клеенку и прятал на самое дно ящика с инструментами.

Прошли годы. Вот и жены уже нет. Не от кого прятаться, пересчитывая ассигнации. У него отдельный кабинет в квартире, дочь занята своими делами, беспокоит его редко.

Вечерами он частенько открывал лакированный сервант, вытаскивал продолговатый ящик и ставил на стол. Пальцы пробегают по ребрам тугих, вплотную втиснутых сюда пачек. Просчитав и погладив их, хозяин защелкивает ящик, бережно несет к шкафу, ставит на место и берет другой. Снова любовно пересчитывает пачки. Затем начинает пестрить цифрами листок бумаги. Да, этих пачек стало куда больше… И все-таки их мало, мало ему. Надо больше, больше, больше…

Конечно, такие капиталы Петр Сергеевич не мог сколотить только за счет собственного заработка, хотя и немалого, особенно за последние годы. Но давно известно, что голова человеку дана не только для того, чтобы шапку носить. Умел делать дела Петр Сергеевич Казаков. Так умел, что комар носу не подточит. Какие это были дела и как они делались, знал только он сам. Ну, может, еще кое-кто, только ведь они об этом никому не расскажут. Невыгодно, да и небезопасно. Поэтому спокоен Казаков. Да и что ему волноваться? Сам-то он, строго говоря, ни в чем не замешан, собственные руки его чисты. И заботит его лишь одно: как бы еще пополнить емкие ящики в своем шкафу. Ум его — хитрый, цепкий, изворотливый — все время предлагает десятки вариантов, Петр Сергеевич взвешивает, прикидывает. На одних останавливается, примеряет, другие отвергает с ходу.

Когда к нему приходили люди и он подписывал распоряжения на отпуск средств или материалов, то невольно примерял, прикидывал, сколько из этого можно было бы выручить, сколько тысяч это могло бы принести.