Наследники Ассарта

А теперь придется возвращаться назад, радуясь уже тому, что подобру-поздорову унес ноги. Возвращаться. Не к людям убитого Миграта, разумеется. Хватит мертвецов. К живому Охранителю. Похоже, другого выхода судьба ему не оставила. Слуга двух хозяев. Или, как это еще называется, — агент-двойник? Но в этом есть и неплохая перспектива: какой бы из хозяев ни остался в живых — можно немало выиграть. Главное — уцелеть и в дальнейшем.

Он направился к выходу тем же путем, каким пришел; на этом настояла Ястра: люди Изара не должны были заметить историка. Да — размышлял он, петляя по коридорам, приближаясь к месту, где начиналась ведущая вниз лестница, — может быть, и не очень удобно будет, если Ястра как-нибудь нехорошо обойдется с Лезой. Жемчужина — женщина весьма решительная, это сразу чувствуется. Но и Леза, с другой стороны, хороша: совершенно отвернулась от него, предпочла какого-то чужеродного солдата. И это — после Властелина! Нет, пожалуй, она и не заслужила жалости. Правда, если она еще покажет, что поняла, какое глубокое чувство он к ней испытывает, и если выкажет готовность на это чувство ответить, — то, пожалуй…

Эта мысль Хен Готу понравилась, и он стал даже напевать что-то себе под нос.

* * *

Тут-то его и схватили. Сзади. Бесшумно. Умело. Завели руки за спину. Сунули в рот какую-то дурно воняющую тряпку. Двое вооруженных. И тут же потащили — он едва успевал переставлять ноги — в поперечный коридор. Хен Гот не пытался сопротивляться. Он только мычал, потом затих: воздуха еле хватало, чтобы не задохнуться. В голове мелькали какие-то обрывки мыслей: кто? Почему? Люди Ястры? Но она только что отпустила его с миром. Тарменары Изара — в отместку за смерть Эфата? Но люди носили совсем другую форму, да и акцент в тех немногих словах, которыми они обменивались, таща его, был не мармикский, скорее северно-западный, хотя и не очень выраженный. Кто-то из своры Миграта — мстить за убийство своего главаря? Но вряд ли они настолько смелы, чтобы так нагло действовать в самом Жилище Власти, да и потом — Миграт был единственным из них, кто хоть как-то разбирался в здешних входах и выходах. Кто же еще? Охранитель? Но его солдаты и вовсе не знают путей…

Его втащили в хорошо освещенное просторное помещение, где находилось до десятка так же одетых и тоже вооруженных парней. На правом плече у каждого золотом было вышито стилизованными под старину литерами: «ВДП».

Один из приведших его сказал парню, стоявшему у двери, что вела скорее всего в другую комнату:

— Доложи Смарагду: схватили одного — бродил тут по нашим местам.

Тот, у двери, нахмурился:

— Приказ был — никого не пропускать! Великий донк отдыхает.

— Вот мы и не пропустили.

— Кто он такой — спрашивали?

— Наше дело было — взять.

На сей раз вопрос был задан уже прямо историку:

— Ты кто таков? Да вытащите у него кляп изо рта!

Тряпку вытащили вовремя: историка и так уже едва не стошнило. Он с трудом отдышался, проглотил комок.

— Я — Главный Композитор Истории при Властелине Изаре…

Великая Рыба: в который уже раз приходилось ему представляться за последние дни!

— Гм, — сказал спрашивавший, и в голосе его было сомнение. — Не знаю — может, Смарагд и захочет с ним потолковать. Пойду доложу. А вы тут глядите, чтобы не улизнул.

— От нас?!

Докладчик скрылся за дверью.

— Пить хочу, — пожаловался Хен Гот.

— Потерпишь!

Терпеть пришлось еще несколько минут. Потом дверь распахнулась и тот, что ходил на доклад, появился снова. Лицо его было строгим. Выкрикнул громко:

— Почет!

Все вытянулись и тоже стали глядеть сурово.

Послышались уверенные шаги — и в комнату вошел высокий, надменно взирающий — сверху вниз — на всех, кто тут был, вельможа; даже не зная, нельзя было бы определить его иначе. Был он в тяжелом халате окробского (что за морем) шелка с золотыми разводами и клювастыми птицами. Остановился посреди комнаты Шевельнул бровью:

— Кто тут?

Историка вытолкнули вперед. Вельможа глянул на него так, что кольнуло под сердцем.

— Не слышу ни слова! — как бы с удивлением проговорил вошедший.

Хен Гот тут же получил крепкий тычок сзади, пошатнулся даже. И кто-то громким полушепотом прогудел в самое ухо:

— Говори же: «Почтительно преклоняюсь перед Великим донком, чье благородное имя — Намир Сега Эпон-а-Лиг-а-Плонт».

Историк послушно повторил, стараясь не сбиться: знал, что вельможи весьма обидчивы.

Великий донк внимательно слушал. Усмехнулся уголком рта.

— Итак, ты назвался Главным Композитором Истории, чиновником Изара?

Вот так: просто Изара. Не «Властелина». Но Хен Гот спорить не стал.

Великий донк Плонтский продолжал:

— Что же: любопытно будет с тобой побеседовать. Об истории, да и вообще — обо всем на свете.

Кивнул — никому в особенности:

— Буду с ним разговаривать у себя. На всякий случай — руки ему свяжите. И обрызгайте чем-нибудь: от него так и несет женской спальней. Наверняка лазит тут горничным под юбки, а может, и не только им, а?

Окружающие заржали — но пристойно, весьма негромко. При вельможах ржать громко позволено только лошадям.

«Великая Рыба, — подумал Хен Гот, — и почему я не умер раньше?»