Наследники Эдема

Я продолжал скармливать ненасытному лучу все шаровидные предметы, какие только мог найти. Время тянулось бесконечно долго, и я уже сбился со счета, сколько прошло дней.

Затем я совершил долгую прогулку по лесу, пытаясь найти хоть какую-нибудь живность. Но лес будто вымер. Одно пока радовало: обелиск по-прежнему торчал на своем месте, а значит и Ледник не исчез. Если я не решу проблему с ключом, хоть будет путь к отступлению.

Когда я вернулся к ангару, меня ждал сюрприз. Еще издали заметил одинокую парящую в воздухе лилию из бирюзового света, протянувшую к поверхности тонкие голубые нити. Она находилась возле двери, и сомнений не оставалось, кого именно ждала.

Когда я подошел ближе, существо, заросшее белой шерстью, двинулось навстречу. В нем не было ни агрессии, ни жажды чужой крови. В глазах читалось какое-то смирение, что ли. И тоска. Безмерная тоска, какая бывает у тех, кто смирился с неизбежностью.

Он склонил голову к моим ногам и начал что-то выхаркивать. Точно большой кот. Затем из его пасти заструился голубой свет, и спустя мгновение на снег упал пылающий шар, зашипел, окутался паром.

Лохматый рухнул, как подкошенный. Я даже не сомневался, что он мертв. То, чем являлась его энергетическая сущность, было сконцентрировано в небольшой сфере, размером с теннисный мяч. Как раз, чтобы уместиться в подставке перед стоящей на коленях женщиной.

Я осторожно взял сферу рукой, она уже не была такой горячей, но продолжала пылать, подобно ядру звезды. Бело-голубой жесткий свет заливал все вокруг, делая мир похожим на ледяную сказку. Но у этой сказки должен быть хороший конец, иначе все было бы напрасно.

Я вложил третий элемент ключа на положенное ему место, на прозрачную подставку. Лицо женщины будто изменилось, стало ликующим, восторженным. Еще бы, вернулся предмет ее поклонения.

Луч принял свою последнюю жертву, разбил на искры, но обратно собралось уже нечто другое. У меня в руке был теперь иссиня-черный скипетр со светящейся на конце пирамидкой. Свет ее поменял спектр, стал малиновым, будто горел глаз дьявола.

Я воткнул скипетр в замочную скважину, и он шмыгнул внутрь двери. Откуда-то из под земли послышался нарастающий гул, створки дрогнули и начали открываться.

Глава 33 Оправданные жертвы

Что я надеялся увидеть по ту сторону? Вечно зеленый райский сад с диковинными птицами? Или вход в белокаменный дворец, обитель Бога? А может и то, и другое?

Но меня встретила пустота. Кромешная тьма без единого проблеска света, будто укутала черным ватным одеялом.

И тишина. Я даже не слышал, как работают сервоприводы моего железного тела. А уж этот навязчивый звук был со мной постоянно. Или не работают микрофоны?

Слегка стукнув себя по боковому щитку на голове, понял, что микрофоны исправны. Но слышимость была такой, словно находился на дне бассейна, да еще обложенный подушками.

А затем я начал растворяться. Это было странное состояние, которое даже сравнить не с чем. Будто распадаешься на атомы, превращаясь в бесформенное облако газа. Сознание тоже расползалось, мысли потянулись вяло, стало лень думать…

Спустя какое-то время я вдруг оказался за рулем автомобиля. Это была странная машина, футуристическая панель управления, множество экранов. Да и руль выглядел, будто знак бесконечности или положенная на бок восьмерка. Руки мои на руле были вполне человеческими, из плоти и крови.

Рядом в кресле сидел дряхлый старик. Волос на голове практически не осталось, лицо сморщенное, будто сухая груша, все в пигментных пятнах. Нижняя губа отвисала и тряслась. Одет он был в свободный белый костюм из легкой воздушной ткани, а в руках сжимал толстый, потрепанный временем, фотоальбом. На обложке красовался значок на глаплесе, обозначающий «память». Из плотно сжатых картонных листов торчали уголки пожелтевших фотографий.

— Я вчера разговаривал с Гэйли, — сиплым голосом произнес старик. Поднял вверх тощий узловатый палец, и замер так на несколько секунд. Потом продолжил: — Жаловалась, что учитель истории к ней предвзято относится. Не повезло…

— Пап, не надо больше, — сказал я чужим голосом. — Гэйли умерла семь лет назад. Ее больше нет.

— Но как же… — старик рассеянно посмотрел на меня. — Вот вчера ведь…

Я глянул на себя в зеркало заднего вида. Лицо было знакомо. Может, чуть моложе того, что я запомнил.

— Кайт, ты не понимаешь, — с укором проговорил собеседник. — У меня ведь ничего не осталось. Не лишай хоть последних иллюзий. Я знаю, куда ты меня везешь…

— В санатории тебе понравится, — сказал я, натягивая дежурную улыбку. — Чистейший воздух, море рядом, пляж. Будет с кем вспомнить молодость.

— И десятки таких же старых развалин, собранных в одном месте, чтобы дожить свои оставшиеся дни. Прекрасная компания, не так ли?

— Всего лишь две недели, пап. Не больше. Мы как раз доделаем ремонт, обновим твою комнату. Вернешься в новую обстановку.

— Ай, — махнул рукой старик. — Из этого «санатория» твоего уже вряд ли кто возвращается. Я уже давно не верю в сказки.