Наследники Эдема

На Земле эти проекторы раскупали, как горячие пирожки. Никакой телевизор не мог сравниться с тем качеством картинки, которую могли они выдать на хорошей поверхности. Лучше всего подходили экраны с серебренным напылением и до четырех метров по диагонали. Если растягивать больше, то картинка начинала слегка «мылить». Прежде чем мы научились сами записывать «пятаки», люди на Земле изучили культуру, быт и странные потуги кинематографа айрелонцев лучше истории своей страны. По каким-то причинам, изобретатели столь замечательной видеотехники совершенно не умели снимать художественные фильмы с вымышленными историями, предпочитая строгую документалистику. И когда мы закидали их нашими шедеврами (особенно фантастикой), то многие из этих наивных медведеподобных увальней просто слетели с катушек. Кто бы знал, что их мозг не способен на альтернативное мышление, фантазии и прочие выдумки. Они были идеальные летописцы, фиксирующие каждую мелочь. Но перешагнуть черту своей реальности были не в силах. Поэтому земные фильмы на Айрелоне приравняли к тяжелым наркотикам и наложили запрет.

В контейнере, помимо самого проектора, было около сотни «пятаков», и больше половины помечены красным ободком, что означало их художественную суть. Среди кучи американских и немецких фильмов я нашел несколько русских мелодрам и комедий.

— Билли, заряжай, — произнес я со злорадством, не свойственным моему киношному тезке. И начал вставлять в проектор «пятак» с увлекательным кино про маленькую девочку, воспитанную семейством волков. Мне всегда нравилась эта версия Маугли. Эдакая наивная детская сказка. Но больше всего хотелось увидеть реакцию лохматых, если они вообще смогут воспринять изображение в таком виде.

Огромная белая стена снаружи словно была создана в качестве экрана, и я вынес проектор на улицу. Качество картинки меня не заботило, поэтому растянул диагональ по максимуму, метров на шесть.

Что ж, занимайте места! Киносеанс начинается!

В отличие от изображения, звук проектор выдавал паршивый. Маленький динамик что-то бубнил, даже слов не разобрать. Годился только для небольших помещений.

Первые сорок минут фильма я смотрел в гордом одиночестве. Затем стал замечать, как на краю леса начали собираться светящиеся огни. И с каждой минутой их становилось все больше. Они растягивались вдоль деревьев широкой полосой, постепенно образуя полумесяц вокруг ангара и меня с проектором. Их были сотни, и мне вдруг сделалось страшно. Такие зрители симпатии не вызывали.

Какое-то время я наблюдал за ними, потом занялся делами. Предметов, ждущих принесения в жертву лучу оставалось еще очень много. И пока лохматые завороженно пялились на движущиеся картинки, я отнес к воротам несколько полных коробок.

Когда фильм закончился, зрители расходиться не спешили. И у меня на руках был второй уцелевший предмет, представлявший собой белую глянцевую шайбу. И эта шайба вполне могла быть подставкой для молящейся женщины. Стоило попробовать собрать.

Я включил следующий фильм, а сам достал черную статуэтку и водрузил ее на белый пьедестал. Да, смотрелось вполне гармонично, однако оба предмета никак не фиксировались вместе. Вот так я их и сунул под луч, придерживая снизу. Композиция разлетелась искрами, но собралась обратно уже в измененном виде. Женщина намертво вросла коленями в шайбу, а перед ней появилась прозрачная подставка для чего-то круглого, размером с яблоко. Ага, вот и подсказка. Нужно найти круглый предмет.

Я вернулся в ангар и собрал все, что подходило по параметрам, сложил в коробку. Но едва открыл дверь, как мохнатая белая тень метнулась из сугроба, ударила в грудь, роняя на спину. Коробка отлетела в сторону, рассыпая содержимое.

Лохматое существо придавило меня лапами к порогу, склонило зубастую пасть. С клыков тянулись нити вязкой слюны. Оно утробно рычало, изредка фыркая. Видимо, не нравился запах. Впрочем, ему я весь не нравился, как и мои действия. А еще мне показалось, что это тот самый самец, которого я убил. Вернулся отомстить. И он явно не хотел, чтобы я полностью собрал ключ.

Выдвинув из запястий лезвия, я уже приготовился нанести удар. На этот раз целился в тот орган на груди, что вмещал в себя энергетическое ядро. Это положило бы конец его реинкарнации.

И тут в голове будто вспыхнуло что-то:

«НЕТ!»

Я опустил руки, понимая, что произошло. Это была обещанная помощь. Мне больше нельзя никого убивать? Ведь так?

В следующий момент я сделал то, чего не мог от себя ожидать. С трудом подняв руку, положил ее на мохнатую морду и осторожно погладил. В глазах существа застыла растерянность. Или мне показалось? Он перестал рычать, а спустя секунду рванул куда-то вверх, на крышу ангара. Только жалостно хрустнул металл.

После этого случая лохматые больше не появлялись. Даже когда включал проектор, ни один огонек не загорался в лесу. Словно ушли насовсем. Неужели мое прикосновение стало для них чем-то значимым? Ну, не обиделись ведь в самом-то деле?