Наследники Эдема

Выкрутив микрофоны на максимальную чувствительность, замер на пороге. Было слышно, как под тяжестью снега потрескивает металл крыши, и больше ничего. Никаких посторонних звуков. А ведь зверь не может ходить бесшумно.

Уловив в проеме двери какое-то движение, я резко развернул голову на сто восемьдесят градусов. Белая лохматая тварь, отдаленно похожая на волка, стояла позади меня и скалила зубы. Размером она была со взрослого бизона, которому приделали голову тираннозавра и запихали в шкуру белого медведя. Четыре глаза смотрели на меня, не моргая.

Едва я начал поворачивать тело, одновременно вытягивая из нижних рук лезвия, зверь метнулся в сторону. Он двигался абсолютно бесшумно, словно тень, и тепловые сенсоры его не замечали. Буквально за секунду растворился в пространстве, будто и не было. Призрак что ли? Но призраки не оставляют следов.

Я закрыл дверь изнутри на тяжелый засов, отступил вглубь помещения. В качестве еды я вряд ли мог быть интересен зверю, так почему он пришел? Помнил, что пища раньше была именно здесь? Ладно. Если он голоден, я его накормлю. Мне не жалко.

Отыскав среди консервов несколько банок с тушенкой, вскрыл их и вывалил содержимое в небольшой алюминиевый тазик, найденный в дальнем углу. Потом добавил перловой каши, перемешал. Вряд ли зверь когда-либо пробовал подобный деликатес. Будет сюрпризом.

Лязгнув засовом, выставил тазик за дверь и снова заперся. Что ж, теперь стоило поискать ключ.

Тяжелый удар по крыше заставил меня дернуться. Металл заскрипел, прогибаясь. И протяжный скрежет когтей по железу, как будто по обнаженным нервам. Интересно, это было такое «спасибо»?

Когда шум стих, я решил проверить. Выглянул наружу. Тазик был вылизан начисто, и сдвинут метра на полтора. А снег вокруг утоптан многочисленными следами. Неужели он один так натоптал? Или же их стая? Про стаю зря подумал, даже стало не по себе. Так они быстро все консервы сожрут.

Я вернулся в ангар и начал поиски пресловутого ключа. Если бы хоть знать, как тот должен выглядеть. Перерыл все, что можно и нельзя. Заглянул в каждую коробочку, в каждую щель. Смотрел во всех диапазонах. Нашел даже заткнутый кем-то за лист обшивки стены пакетик с ядовито-зеленым порошком. Он заметно фонил. Не понял, что это, и кинул в контейнер с медикаментами.

Самое неприятное было обыскивать высохшие трупы. Хотя, свежие трупы в Айкельме я обыскивал с куда большей брезгливостью. С этих хоть не текло. Но поиски результата не принесли. Разве что у одной из женщин обнаружил сердечный имплант. И как она, бедолага, через Ледник с ним прошла?

Картина складывалась интересная, но непонятная. Ангар, судя по всему, являлся временным убежищем для путешественников, чтобы отдохнуть и переждать непогоду. Моя первая версия насчет военного назначения отпадала, — уж слишком много неуставных вещей. Больше походило на склад брошенного экспедиционного инвентаря. Но куда двигались дальше эти путешественники, если ворота в стене закрыты? Погибали здесь от когтей хищников? Нет, решение этой головоломки должно быть сродни лабиринту перед Ледником. Пройдут только люди с определенным типом мышления, остальные сгинут. Но почему я вдруг решил, что ключ на самом деле должен быть похожим на ключ? Опять стереотипы? Им может являться любой предмет, взять хотя бы копье с костяным наконечником или одну из консервных банок. Как бы разобраться?

Снаружи послышалось глухое рычание, сопровождавшееся бряцаньем пустого тазика. Опять проголодался что ли? Вот прожорливый, зараза.

Я открыл дверь и осторожно выглянул наружу. Зверь смотрел на меня в упор, но уже не скалился, а меланхолично трогал лапой пустую посудину.

— Эй, я тебе не пищевой автомат, — сказал я, переступая порог. — Понравилось, да?

При звуках речи животное навострило уши и чуть наклонило набок голову. Неужели понимает?

И тут в спину ударило что-то тяжелое, роняя меня на снег. Зверь отшвырнул тазик и одним прыжком оказался рядом со мной, зарычал, оскалил слюнявую пасть. Я чувствовал, что второй зверь стоял на моей спине, вжимая в сугроб. И тоже рычал, но не так басовито. Самка? Щенок?

У меня заняло меньше секунды, чтобы выдвинуть из запястий лезвия. И еще пол секунды на резкий удар по передним лапам стоящего передо мной самца. Он даже не понял, что произошло. Лапы отвалились, забрызгивая снег багряной кровью. Зверь дико взвыл, и ткнулся мордой в сугроб рядом со мной, перекатился на спину, задергался.

— Я тебе покажу, как кормильца трогать! — заорал я, рывком скидывая со спины «наездника». Тот успел уйти от удара, сиганув за угол. Только вихрем взвилась снежная крошка.

Вернувшись к раненому зверю, я на миг остановился. Тот махал обрубками лап, разбрызгивая по снегу кровь, извивался, и жутко выл. В его голосе было столько боли и тоски, что я не выдержал и перерезал ему горло. Ну, сам ведь виноват. Зачем было на меня нападать? Еще и вдвоем.

— Да уж, зверюга, — сказал я, подходя к двери. — А ведь мы могли подружиться.