Наследники Эдема

— Пора заканчивать, — в помещение вошел второй «манекен», неся в руках какую-то коробку. Он поставил ее на стол, и вытащил из клубка шуршащих пластиковых ленточек совершенно новый субмар. — Вы ведь за этим ко мне пришли?

Та кукла, что сидела за столом, вяло поковыляла к выходу. Вдруг обернувшись, сказала:

— Мы можем говорить бесконечно долго, но основную цель не надо забывать. Запись модели Терры сегодня же увидит все население Лапира, и уже тогда мы сможем продолжить беседу в зале Совета. А сейчас я вас оставлю. Можете наслаждаться моим домом сколько угодно.

Как только куклы ушли, Гэйли взяла субмар и, бесцеремонно расстегнув мой комбинезон, прилепила его мне на грудь. Прибор сразу же выпустил усики, которые скользнули за спину. Я почувствовал, как их приплюснутые кончики замерли на шее.

— Вот теперь за тебя можно не беспокоиться, — улыбнулась девушка. — В течение суток будешь чувствовать дискомфорт, а потом привыкнешь. Как и субмар привыкнет к тебе. И никогда не отключай его. Понятно?

Я ничего не сказал. Провел пальцами по выпирающему на груди блестящему корпусу, изучая внезапно появившийся новый орган. Да, теперь у меня их стало на один больше.

Глава 17 Во тьме

— Это будет конец легенды, — с грустью проговорила Гэйли, когда мы уже отошли от дома Лотбера. Сат снова умчался вперед, и догонять его не имело смысла: мальчишка бегал по утоптанному снегу не хуже зайца. — Красивая сказка, не более того. Мы считали, что Терра — это идеальный мир, где люди всегда счастливы и не страдают от страшных болезней. А получается все наоборот: смерти, инфекции, насилие… Многим из нас это не понравится.

— Еще бы, — усмехнулся я, трогая приютившийся на груди субмар. Кожа под ним страшно зудела. — На Земле тоже есть мифы, в которых фигурируют всемогущие бессмертные Боги. Вот бы земляне удивились, узнав, что Боги страдают от частых приступов потери памяти, а большее их число вообще имеют тела из железа.

— Мы Боги?! — от удивления Гэйли даже остановилась, повернулась ко мне. — С чего ты взял?

— А почему бы и нет? — я заглянул ей в глаза. — Там, на Земле, люди представляли высших существ примерно такими. Вы не умираете, почти ни в чем не нуждаетесь, и в ваших руках могучие технологии. Чем не Боги с Олимпа?

— Мы люди, Фёст, — Гэйли отвела взгляд в сторону. — Всего лишь люди. А люди не могут быть Богами. Мы созданы по образу и подобию, но то, что в каждом из нас есть частичка души Отца — это лож. Очередная сказка, которой тоже однажды придет конец. Правы Наследники: мы генетический мусор, который по какой-то нелепой ошибке вовремя не убрали. Вот они-то о нас позаботятся. Просто еще не пришло время.

— Ну, а мы тогда кто? — не унимался я. — Как нас прикажешь называть? Живем в грязном вонючем муравейнике, где каждый пятый мечтает хоть раз вдоволь наесться. Голод, болезни, нищета, коррупция. Разделение на разные социальные слои. Убийства, ограбления, изнасилования несовершеннолетних. Кто мы-то тогда?

— Это неотъемлемая часть общества, в котором люди имеют возможность рожать детей и умирать, — ответила Гэйли. — Когда исправно работает механизм воспроизведения себе подобных, нужны естественные способы регулирования прироста населения. Если цивилизация достигла высокого уровня, истребила большее количество опасных хищников вокруг себя, и оградилась от прочих опасностей своего мира, то кто должен регулировать процесс смерти? Вирусов и природных катаклизмов недостаточно. Поэтому происходят убийства, войны. Люди сами решают демографические проблемы.

— Ты откуда все это знаешь? — ошарашено спросил я.

— На Внешней Стороне есть некоторые планеты, по условиям чем-то похожие на Терру. Одна из них Вирналл.

— Там же дикари. Что похожего? Если только Земля в период Каменного века.

— Они размножаются, Фёст. Это происходит редко, поэтому каждый ребенок воспринимается ими как бесценный подарок свыше. Сат был им чужой, но каждая женщина стремилась его накормить и приласкать, будто своего. Среди этих дикарей он был в большей безопасности, чем на борту челнока. Но взрослые особи довольно агрессивны к себе подобным, и не брезгуют каннибализмом. Поэтому вирналлы до сих пор бродят по поверхности своей пустынной жаркой планеты небольшими общинами. У них демографический кризис. Пройдет еще лет сто-двести, и Вирналл станет очередной могилой. У них единственный путь избежать этого, — перестать убивать друг друга. Процесс рождаемости на грани, а механизм регулирования прироста населения до сих пор работает. А на Терре пока еще сохраняется баланс. Все ваши беды — это неотъемлемые сателлиты естественного процесса. Не стоит их воспринимать как проклятия Богов. Так должно быть.

— Может, ты и права, — сдался я. В словах Гэйли была своя правда, игнорировать которую смог бы только самый последний упрямец. На Земле все зависело только от людей, и они вполне могли создать прекрасное общество, богатое не только материально, но и духовно. Даже несмотря на то, что в основе человеческой морали лежит фактор неизбежной смерти. Но такое общество пока являлось утопией.

* * *