Наследники Эдема

— Ему с этим жить, — я перевел внимание на прозрачный колпак за ее спиной. Сработал зум, и изображение сразу увеличилось. Сквозь заляпанное багровой жижей стекло внутри виднелась какая-то темная масса. Зум еще больше приблизил картинку, и я вдруг разглядел торчащую из кровавого месива человеческую руку. А рядом с ней — фрагмент лица. Моего лица.

Волна ледяного ветра обожгла спину. Внутри все похолодело, а волосы на голове зашевелились. Фантомные чувства были настолько реальными, что почти не отличались от настоящих. Нет больше тела, способного тактильно воспринимать окружающий мир. Нет нервных волокон и нейронов мозга. Все это свалено бесформенной кучей под грязным колпаком. Только сознанию не объяснить неожиданную метаморфозу.

Мое железное тело встрепенулось. Я попытался встать, но тут же упал. Повторил попытку, и вновь оказался на полу. Было ощущение, словно сидишь в темной кабине автомобиля, яростно дергаешь руль, чтобы выровнять движение. Но дорога покрыта коркой льда, и тебя все время сносит в кювет. И так раз за разом. Неужели нужно учиться водить этот кусок железа?

— Я не просил меня воскрешать, — отчаянно взвыл я. — Если надо было умереть, то с концами… Нет, я не хочу так…

Мое сознание вспыхивало разноцветными фейерверками. Оно в панике металось, силясь осознать текущее положение. По всем признакам я должен был перестать существовать. Однако все еще функционировал вопреки заложенной природой или Создателем программе.

Жизнь и смерть. Две противоположности, слившиеся в единую суть. Так не должно быть. Здесь какая-то ошибка.

Господи, только бы не сойти с ума…

— Тебя субмар принял, — Эргол помог мне подняться. — Как только тело окончательно погибло, он перехватил твою эндофоллу. Это его последнее предназначение. Теперь он восстановлению не подлежит.

— Субмар, — я сделал усилие, и железная рука коснулась бронированной пластины на груди, пытаясь нащупать прибор. Раздался неприятный скрежет.

— Он тебе уже не нужен, — пояснил Эргол. — Ты в капсуле. В самой надежной оболочке.

Мое агонизирующее сознание забилось в истерике. Так не должно быть.

Ошибка, ошибка…

Посреди экрана стала мигать красная надпись из трех значков. Я не знал, что она значит. Да и не хотел сейчас ничего знать.

Оболочка, или тюрьма, из которой нет выхода? Теперь уже не важно.

Глава 20 Предчувствие

Я начал потихоньку осваивать глаплес. Но пока только в письменном варианте. Гэйли была права. Язык очень трудный и заковыристый, куда там до него китайскому. Но той части знаков и цифр, что получилось выучить, с трудом хватало, чтобы разобраться в интерфейсе железной оболочки.

А информация по краям экрана была очень полезна и необходима. Сверху в правом углу, как оказалось, значился заряд батарей. За ним нужно следить, а как только останется двадцать процентов, сразу втыкать шнур в зад. Забавно, правда? Дальше шли данные о распределении энергии по телу, статус активности некоторых функций, и в самом низу показания внутренней температуры. С левой же стороны экрана выводилась информация о встроенном вооружении, какового в моем новом теле хватало с избытком. И, соответственно, данные по боезапасу. Энергия для излучателей поступала не из основного источника, а для их питания имелся дополнительный аккумулятор. Емкостью, правда, небольшой. Как мне объяснили, его хватит на полторы-две минуты непрерывного огня из всех стволов. А дальше начнется подзарядка уже из основной батареи. Там уже сам решаешь, что важнее: продолжить стрелять с риском вскоре обездвижиться, или все-таки покинуть опасную зону на своих ногах, унося тело подальше.

Само железное тело мне не очень нравилось. Можно даже сказать — не нравилось совсем. Громоздкое, неуклюжее… не для человека с Земли.

Но больше всего меня раздражали фантомные чувства. Призраки несуществующей психики и нервной системы. Чем я был на самом деле? Некой энергетической субстанцией, именуемой эндофоллой? Или же запертой в железной банке человеческой душой? Той частичкой, что являла собой сознание? А ведь ученые на Земле никогда не верили в их существование отдельно от тела. Они пытались доказать прямую зависимость сознания от химических реакций в мозге, от взаимодействия нейронов. Плоть порождает мыслительный процесс, и точка.

Но теперь я на собственном опыте опроверг все многолетние научные труды светлых умов моей бывшей родины. Опроверг ценой собственной смерти. И мне на самом деле было глубоко чихать на все эти их теории. Я мыслил, а значит существовал. Без мозга, без нейронов и прочей органики. В электронной ловушке, придуманной кем-то еще на заре времен. Вот так просто, и так непостижимо.

— Фёст, ты уже делаешь успехи, — улыбнулась Гэйли, отступая назад. Иначе бы я ее просто раздавил. — Молодец. Скоро бегать сможешь.

— Издеваешься? — проворчал я, пытаясь удержать на ногах непослушное железное тело. — Чувствую себя младенцем, который учится ходить.