Наследники империи

Коринта прищурилась:

– Ты не доверяешь дромидам?

– Они ничем не отличаются от любых других жрецов, так же опутывают словами слабых разумом лишь для того, чтобы иметь власть, и золото.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что Дромидион не отличается от Тени? – насупилась Коринта.

– А что ты знаешь о Тени? – вопросом отозвался Тангендерг.

Коринта неопределенно пожала плечами.

– Только то, что слышала в людских пересудах со слов дромидов? – продолжал каданг. – Отличие только в методах, цель одна. Дромидион действует мягче, склоняет на свою сторону пряниками, а Тень безжалостно крушит все старое, чтобы построить свое. Любой культ борется за поклонение ему как можно большего числа последователей.

– Ты слишком ожесточен и ни во что не веришь, – заметила Коринта.

– Зато ты слишком доверчива, – ответил Тангендерг. – Людям всегда хочется, чтобы кто-то другой решал их проблемы, но ни богам, ни жрецам, ни правителям нет никакого дела до своих народов. Надейся только на себя, иначе не выживешь.

– А если надеяться на тебя? – спросила девушка, лукаво прищурившись.

Тангендерг покачал головой и повторил:

– Только на себя.

– Эй, вы! – послышался зов.

От арамейских костров к ним приближался Гишер. Одной рукой он поддерживал полы своего потерявшего всякий вид изодранного одеяния, в другой держал дымящийся котелок.

– Бродяга, ты б хоть шалашик какой-нибудь соорудил, времени у тебя полно было, – проворчал бывший жрец. – Держи, – он поставил котелок перед Коринтой. – Пока вы тут прохлаждаетесь, я уже подружился с нужными людьми.

* * *

Привычным движением Торроний набросил седло на круп гиппариона. Двое рубийских мальчишек, младшие сыновья хозяина дома, стоя неподалеку, смотрели, как чужеземец затягивает подпругу на брюхе необычного для них зверя.

Из дома вышла жена хозяина и протянула арамейцу котомку с провизией, которую собрала для него в дорогу. Торроний слегка склонил голову в знак благодарности. Общаться с рубийцами ему приходилось в основном жестами. Даже в пограничных селениях мало кто владел наречием кочевых племен подгорных степей, здесь же, в глубине рубийских земель у самых лесов, практически никто не разговаривал на чужих языках.

Проведя несколько дней в одном из центральных рубийских племен, Торроний не достиг никаких успехов, склонить вождей к военному союзу ему так и не удалось. Приходилось возвращаться в подгорные степи ни с чем. Вожди соседних племен покинули селение еще накануне. Некоторые из них вместе с местными мужчинами отправились с утра на охоту – как объяснил Торронию Багар, с некоторых пор в окрестностях появился снежный медведь-людоед, нападающий на женщин и детей на окраинах селений. Следопыты обнаружили логово зверя, все мужчины отправились на облаву. Поэтому никто не провожал чужеземца, лишь жена хозяина дома, где он остановился, и ее дети.

– Мир вам, люди, – попрощался Торроний по-арамейски и забрался в седло.

Гиппарион встревожено всхрапнул. С окраины селения, примыкавшей к лесу, послышались испуганные детские крики, затем раздался звериный рык.

– Что-то случилось? – насторожился арамеец.

Жена хозяина что-то крикнула в ответ. Торроний развернул гиппариона и ударил пятками в бока.

Бревенчатые стены одного из крайних домов в конце улицы содрогались, с покрытой лапником кровли осыпались мелкие ветки и хвойные иголки. Чуть поодаль прыгали две девчушки в длиннополых рубахах, явно пытаясь привлечь чье-то внимание. За углом дома Торроний увидел огромного снежного медведя. С яростным ревом громадный хищник пытался втиснуться в узкий лаз, кроша бревна в щепки когтями и зубами. Одновременно с Торронием к дому подбежала женщина, видимо, хозяйка дома, и ткнула зверю в бок длинным шестом. Яростно взревев, медведь развернулся к женщине и ударом лапы легко переломил шест, словно соломинку.

Торроний спрыгнул с седла и обнажил меч. Гиппарион взвился на дыбы и забил копытами, затем отскочил на почтительное расстояние от огромного мохнатого хищника.

Медведь повернулся к новому противнику. Увернувшись от когтей, Торроний всадил клинок в грудь зверя. Следующий удар наотмашь пришелся в грудь арамейца и отбросил его к стене дома. Поднявшись на задние лапы, медведь всей массой надвинулся на Торрония. Тот ударил подошвой сапога по рукояти торчащего из груди зверя меча, всаживая клинок еще глубже. Огромная туша навалилась на арамейца. Перехватив обеими руками челюсти медведя, Торроний не позволил сомкнуться его пасти на своем горле. Когти хищника скользнули по плечу, порвав плащ. Придавив собою арамейца, медведь затих, слюна из распахнутой пасти закапала на шею.

Как ни могуч был Торроний, спихнуть с себя тушу убитого зверя оказалось не под силу даже ему. Но лежать придавленным к земле пришлось недолго, вскоре стало легче. Несколько сильных рук вытащили арамейца из-под медведя.

– Ты все еще здесь, чужеземец?! – услышал Торроний знакомый насмешливый голос Багара.

Вокруг стояли рубийские мужчины – жители селения, во главе со своим вождем Садаром. Здесь же были и Багар с Агамаром, оба с утра отправились на охоту вместе со всеми.