Наследники легенд

Он вытягивает руку. «Я здесь не для того, чтобы навредить тебе», – говорит он.

Но он здесь для этого. Он все равно причиняет ей боль.

Стручки магнолии усеивают землю.

Их острые края впиваются ей в спину.

Три месяца спустя.

Хозяин и его жена –

в саду слышно, как они ссорятся.

Моя прародительница думает,

исправит ли здесь что-то ребенок?

Не исправит.

Но на следующий день

она чувствует, что он все равно растет внутри нее.

Когда она приходит,

жена хозяина замечает,

но ей, похоже, все равно.

Когда она приходит,

хозяин замечает,

и ему не все равно.

Совсем не все равно.

Он приходит за ней. Он держит ее обветренное мягкое лицо

в своих жестких пальцах.

Его синие глаза смотрят в ее карие.

Другие в поле замечают.

Он видит их через ее голову.

– Сегодня вечером, Вера, – хрипло говорит он и отпускает ее.

Он уходит.

На этот раз Вера знает, что он причинит ей боль.

Она убегает.

Есть пути. Ходят слухи о том, как туда идти.

Она уходит, как только садится солнце,

и надеется, что хорошо помнит эти истории.

Она не рассказывает никому на случай, если он придет и за ними.

А ведь он может это сделать.

Она ничего не берет с собой, лишь немного фруктов и сладкой жимолости.

Она бежит много часов.

У хозяина Дэвиса есть деньги нанять патруль, но она не ожидает

услышать их настолько быстро.

Собаки лают вдалеке.

Она спускается в ручей. Немного проходит назад.

Идет вверх по течению, высоко подняв юбку.

Забирается на дерево с низкими ветками.

У нее сильные руки.

Она касается ствола, посылает мольбы корням,

благодарит дерево за помощь,

спускается на землю в пятидесяти метрах от места, откуда начала.

Она устраивается в темной тени этого доброго дерева

и рассыпает фрукты

и жимолость, помятую, но целую.

Она сидит, скрестив ноги, на холодной земле и проводит сломанным ножом по ладони.

Порез глубок, но натертые ноги болят сильнее.

Она умеет ходить по воспоминаниям, но сегодня она не хочет идти.

Она хочет бежать.

Она мажет кровью фрукты и цветы, как можно сильнее прижимает их ладонью к земле и призывает предков на помощь, напевая ритмичную песню собственного сочинения.

– Пожалуйста, защитите нас. Все вы. Каждый из вас.

Защитите меня, чтобы я смогла защитить ее.

Помогите мне увидеть опасность до того, как она нападет.

Помогите мне избежать их ловушек.

Дайте нам силу скрываться и бороться.

Пожалуйста, защитите нас. Все вы. Каждый из вас.

Защитите меня, чтобы я смогла защитить ее.

Помогите мне увидеть опасность до того, как она нападет.

Помогите мне избежать их ловушек.

Дайте нам силу скрываться и бороться.

Дайте нам силу скрываться и бороться…

Они слышат ее. Их голоса поднимаются из земли.

К ее ране, по ее сосудам,

Прямо в ее душу.

– Связать с твоей кровью?

Она вскрикивает. Собаки у ручья. Слезы падают на землю.

– Да, пожалуйста! Свяжите с моей кровью!

– Цена. – Голоса вздыхают, печальные и тяжелые.

– Только одна дочь, навсегда.

– Свяжи нас! – кричит она.

Ее тело содрогается от волны отчаяния

в океане решимости.

Она и голоса произносят хором: «Да будет так».

Расплавленное ядро, красное и черное, оживает в ее груди.

Оно растекается по ее рукам и ногам, выжигая изнутри,

она поворачивается ко мне, видит меня.

Ее глаза – вулканы, кроваво-красный огонь струится из них.

Сила рвется из-под ее кожи.

Она крепко обнимает меня за талию.

– Это твое начало.

Как и прогулка Патрисии, прогулка матери-прародительницы – это только начало.

Ее сила держит меня, и я прохожу

через восемь поколений женщин.

Ее наследницы, мои праматери.

Поток сильных смуглых лиц встречает меня, одна жизнь за другой,

одна за другой, как вихрь.

Разгневанные лица и печальные. Испуганные и одинокие.

Гордые и уставшие от жертв.

Их лица. Мои лица. Наши лица.

Каждая из них показывает мне свою смерть,

когда сила, пылающая в груди матери,

передается ее дочери.

Их стойкость передалась и мне.

Я вращаюсь, извиваюсь, спотыкаюсь о траву.

Я вижу маму молодой. Она идет по кампусу.

У нее внутри сияет яркий свет,

видный даже сквозь тяжелое зимнее пальто.

Девушка с улыбающимися желтыми глазами идет рядом с ней.

Снег припорошил ее волосы,

они ниспадают ей на спину свободными черными волнами.

Они сворачивают на мощенную кирпичом дорожку, разговаривают и смеются.

Я вижу маму за рулем.

Я сижу на пассажирском сиденье, смотрю на нее – а она на меня,

наши души встретились благодаря прогулке Веры и моему новообретенному дару.

Приближается машина.

Авария.

Просто несчастный случай.

Никто не виноват.

Мама берет меня за руки и сжимает пальцы.

– Дорогая, это случается с каждым из нас.

Перед самым столкновением она прижимает свою любовь к моему сердцу

и исчезает.

Я – снова я, сижу в больнице. Свет у меня в груди слабый – пламя, которое только разгорелось.

Я вижу свое воспоминание глазами прародительницы.

Через нее я вижу, как моя сила, еще молодая, копится в груди.

Полицейский мерцает,

будто воздух над разогретым летним асфальтом.

Полицейский и медсестра привели нас с папой

в тесную, мятно-зеленую комнату.

Стертое воспоминание возвращается полностью.

Я вижу его значок, его плечи шириной с дверь,

щетину у него на подбородке.

Кустистые брови, синие глаза.