Наследники Мальтуса

Будут ли различны или схожи внешние характеристики современного мальтузианства, оно в любом случае образует единое целое, когда дело касается его сущности. При этом в свете сегодняшнего идеологического противоборства общественных систем выделяются как наиболее острые философское и политическое выражения этой сущности. Философское выражение — в подмене общественных законов природными, политическое — в попытке дискредитировать коренные общественные преобразования, представить в ложном свете социалистические идеи, оклеветать реально существующий социализм. Причем в качестве главного аргумента вводится темп роста населения, от которого якобы зависит все благополучие общества, который будто бы, если он слишком высок, является главной причиной бедности, преждевременной смертности людей, неграмотности, безработицы, военных конфликтов.

Нужно оговориться, что отнесение буржуазными исследователями проблем народонаселения к мальтузианству лишь по признаку переоценки ими роли народонаселения в развитии общества не всегда является правомерным. Ибо такая переоценка показательна для очень многих буржуазных ученых, а между тем не обязательно каждый из них разделяет взгляды Мальтуса. Мальтузианство распознается по совокупности обоих указанных признаков.

Проводя принципиальное различие между мальтузианством и мероприятиями по сдерживанию темпа роста населения, когда он излишне высок, страны социалистического содружества с пониманием относятся к программам планирования семьи, осуществляемым во многих освободившихся государствах. Однако при этом социалистические страны на международных форумах и всевозможными иными путями обращают внимание мировой общественности на безусловную необходимость подкрепления практики планирования семьи обширными мероприятиями в социально-экономической области — без коренных прогрессивных изменений в жизни народов развивающихся стран планирование семьи там не принесет плодов.

История мальтузианства свидетельствует, что эта теория переживала состояния подъемов и падений, высокой и низкой активности в пропаганде его идей — в зависимости от складывавшейся общественной конъюнктуры. Но паразитически питаясь ростками истины, спекулируя на некоторых подлинных фактах, создающих иллюзию правдивости мальтузианской пропаганды, мальтузианство так или иначе удерживало свое место в буржуазной идеологической надстройке.

Буржуазия за ее многовековую историю совершила немало идеологических диверсий, насочиняла немало разных мифов о ее «любви» к трудящемуся человеку. Мальтузианство можно охарактеризовать как, пожалуй, одну из самых крупных и самых коварных буржуазных диверсий. Вот почему нет оснований прекращать «разговоры о Мальтусе». Напротив, необходимо активизировать борьбу против мальтузианства, предотвращать и парализовывать его действия. Парижская встреча, о которой выше подробно говорилось, подтверждает справедливость такого вывода. Судя по всему, приверженцы мальтузианства там настроились на реванш за поражение в Бухаресте. Можно предполагать, что они не бездействуют в связи с начавшейся подготовкой к очередной Всемирной конференции по народонаселению.

К мальтузианству в полной мере относится призыв нашей партии «своевременно давать достойный отпор идеологическим диверсиям империализма и его приспешников»[8].