Наследники мира

Звучало нелогично, но какое мне дело до того, что творится в голове у Богов.

– Приходи, тогда и поговорим, – буркнул я, развернулся и дотянулся до ручки. На сегодня хватит с меня разговоров, лимит общения исчерпан сполна. Уходя с балкона, я невольно обернулся и не увидел фигуры на том месте, где она не так давно была.

Глава 15. Снова только ты и я

Внучка Бога

На грудь давило что-то тяжёлое и это был неметафорический камень, который оказывается там, когда сердце сдавливают тиски из-за охватывающей бури эмоций. Дышать оказалось тяжело, но воздух поступал в лёгкие. Пусть голова и раскалывалась, но мёртвой я себя не ощущала, хотя откуда мне знать, как чувствуют себя мёртвые? Кроме головы, болели плечи, грудь, живот, ноги, – да всё болело. Проще было назвать место, где это чувство отсутствовало, но, если такое и было, мне о нём неизвестно.

Попытавшись открыть глаза, я сразу поняла, что не стоило этого делать, и остановилась. Сперва следовало поднять руку и скинуть с век пыль, но я не могла даже пошевелить ей. Резкая боль пронзила плечо, заставив стон сорваться с губ. Ожидая, пока она пройдёт, мне пришлось какое-то время не шевелиться, но вечно так лежать точно не получится. Стоило чуть дёрнуть головой и что-то соскользнуло с неё в сторону, больно царапнув кожу и заставив поморщиться. Потревоженный слой мелкой крошки постепенно начал скатываться из области вокруг носа вниз, проскальзывая по щекам. Потревоженная пыль зашевелилась и осела на лице, вызывая непреодолимое желание чихнуть.

Заставив себя превозмочь боль, я снова попыталась поднять руку и чуть не заорала в голос из-за пронзившего плечо дикого чувства, ударившего ещё и по вискам. Открыв рот в беззвучном крике, я ощутила, как что-то застряло в горле, вырываясь оттуда, но ничего не происходило. Потревоженная пыль проникла в ноздри и оказалась на языке, и сдерживаться я больше не смогла. Приступ кашля заставил всё тело содрогнуться, каждый раз усиливаясь и выталкивая всё, что скопилось во рту. Боль растекалась волнами, и я начинала думать, что так можно и без лёгких остаться, если приступы будут продолжаться. Зато, благодаря им, мне пришлось оторвать спину от неровной и мягкой поверхности, на которой я лежала, и чуть приподняться, стараясь терпеть и не завопить от боли.

Где-то сбоку раздался приглушённый стон, но я боялась открывать глаза. Плотно сжав зубы, я приготовилась к очередному приступу боли и медленно провела ладонью по поверхности, на которой та лежала. Каждое движение отдалось неприятным ощущением, но никуда от него деться не получилось и пришлось чуть ли не прикусить язык. До ушей донёсся новый стон, и было не очень понятно, это мой или чей-то ещё. Кончики пальцев ощутили грубый ворс ткани, а, соскользнув с неё, зарылись во что-то мягкое и сыпучее, и только сейчас я поняла, что спиной утопала в этой непонятной куче. Попытавшись поднять руку к лицу, я испытала непередаваемую боль, ударившую в голову и охватившую одно из плеч в особенности. Сил повторить попытку не оказалось, да и я сама не поняла, как снова провалилась в темноту.

Второй раз разум вернулся ко мне от ощущения, что моя голова покачивается в воздухе, словно я свесилась ей вниз и мотаю в разные стороны. Ощущение было знакомое, я несколько раз так делала на своём балконе, пытаясь воспроизвести чувство кружащейся головы. Где-то совсем рядом капала вода, отдаваясь в ушах эхом вместе с едва заметным звуком шагов. Шаги казались неровными и попадали в такт движениям головы. Это позволило мне сделать вывод, что меня куда-то несут. Пошевелившись и снова попытавшись поднять руку, я ощутила очередной приступ боли, а человек, который шёл вместе со мной, остановился.

– Нет, не шевелитесь, – раздался знакомый голос, но из-за стоявшего эха в ушах, он звучал как-то отдалённо и приглушённо. Меня очень аккуратно опустили на твёрдую поверхность, и я облегчённо приложила спину к холодному камню стены, испытав неожиданное облегчение, вместо боли, ставшей постоянным спутником. Тело ломило везде, но это была несильная, ноющая боль, которая притупляется и кажется обыденной, а вот пошевелить правой рукой без желания заорать во всё горло оказалось невозможно.

– У вас вывихнуто плечо, и, возможно, сломана пара рёбер, – повторился голос, произнося уже другие слова, и я осмелилась попробовать открыть глаза. Разлепить веки оказалось довольно трудно, ресницы слиплись между собой и намертво прижались к коже, но, приложив усилия, мне удалось их оторвать. Первое, что довелось увидеть – это лицо моего спасителя, причём того же самого. Откинувшись затылком на холодную каменную стену, я снова закрыла глаза, пыталась взять себя в руки и собраться с силами и мыслями.

– Вам следовало оставить меня в луже, – заметила я и попыталась поднять больную руку, забыв об озвученной мне травме, и пожалела об этом. Моё лицо перекосилось от боли, но я вовремя оставила попытку.