Наследники отречения

 Конечно, семья у нас была не совсем обычная, что естественно накладывало отпечаток на взаимоотношения всех ее членов… Мне выпало родиться королевой, и не просто королевой, а той, на которой сходились тысячелетние пути истории. Я шла по углям пророчеств, и жребий этот был одинок и не терпел ничьего вмешательства. Марк любил меня, а потому тихо отступал там, где наши дороги расходились. Не только любовь, сокрушающая всякий личный эгоизм, требовалась, чтобы сохранить семью. Мужу не легко было каждый раз отходить в сторону и закрыть уста, когда я шла прямиком к смерти… А от него судьба требовала именно этого, причем требовала постоянно. Он не имел права вставать между мной и моим путем, ведь его долг понуждал думать, прежде всего, о благе народа, а потом уже о своих желаниях. Взяв меня в жены, Марк добровольно согласился разделить ту боль, которую с самого моего рождения нес один лишь Карл. И вполне с нею справлялся. Не все понимали, но те, кто был близок к нам и кому мы могли доверять, безмерно уважали моего мужа… Якир был в их числе.

 Лорд Варута обладал редким благородством, поэтому несмотря на то, что нас с ним связывали чувства куда более прочные, чем того требовали родственные отношения, он никогда не позволял себе всерьез переступать дозволенной грани: любя меня преданно, но издали. Могло ли мое сердце оставаться глухо к силе подобных чувств? Конечно, нет. Но то была другая любовь, совсем не такая, что я испытывала к мужу или братьям: любовь в ответ на любовь, точнее определить ее было не возможно, да и не хотелось. Якир являлся частью моей жизни, и это была данность, к которой все давно привыкли. Все… Кроме него самого, наверное, но в том была не моя вина.

 Остановившись, словно перед невидимой линией, Ястреб тревожно заржал и попятился назад. Оборвав мысли, я перехватила поводья в левую руку и осторожно обнажила меч. Если что-то напугало коня, мне тоже следовало бояться.

 Но секунды шли, а ничего не происходило. Пространство впереди просматривалось метров на пятьдесят, и, кроме деревьев, ничего подозрительного я не замечала. Осадив Ястреба, который упрямо мотая головой, попытался встать на дыбы, слегка ударила каблуками по его бокам... Конь с неохотой подчинился. Что ж, в конце концов, всегда оставался выход повернуть обратно к тракту.

 Легко спрыгнув на землю и привязав животное к ближайшему дереву, я медленно пошла вперед: любопытство иногда брало верх над разумом, но, как показал опыт, приносило более ощутимые плоды. По мягкой траве не трудно было передвигаться бесшумно, поэтому первое, что сразу насторожило - это полнейшее безмолвие. Казалось, все живое постаралось убраться подальше отсюда - обстоятельство более тревожное, чем необъяснимое упрямство Ястреба.

 -Эн сатим лет корвет! - на всякий случай громко произнесла я, но ни ответа, ни движения в ответ на форулу не последовало.

 В душу стал заползать предательский холодок. То, что находилось впереди, источало до боли знакомое чувство осязаемого ужаса. Стараясь дышать ровно и глубоко, я достала нательный крест и перекрестилась. Никогда еще, с того времени, как Миэль держал меня в плену, не доводилось оставаться один на один с тьмой. Не скажу, что я была спокойна и уверена… И все же, упрямо сжав губы, пошла вперед.

 Где-то метров через двести, деревья, доселе прямые, словно колонны, изогнулись в причудливые спирали и начали расти плотнее. Вскоре, путь мне преградила живая стена высотой примерно с пятиэтажный дом. Я растерянно остановилась - насколько хватало зрения, ни искусственной двери, ни природной бреши видно не было. Однако и в ограде Замка не все двери открывались ключами. Отойдя на расстояние трех шагов, я подняла руку и громко произнесла на Древнем:

 -Та параммо эванор! - что буквально означало: «двери, отворитесь!»

 В лицо дыхнул прохладный ветер, но более ничего не произошло. Нахмурившись, я мысленно пролистнула архив памяти… Если интуиция и внешние признаки верно подсказывали природу сил, скрывающихся за древесной стеной, был еще один способ…

 Обхватив Молнию у конца лезвия, я с силой сжала ладонь. Кровь горячими струйками потекла по запястью, впитываясь в рукав камзола - красным на черное. Вытерев клинок, подошла к деревьям и провела окровавленной кистью по серо-коричневой коре.

 -Летэ антор корвэт Тар Валлор ти Армтей - эванор! 

 Со скрежетом, напоминающим скольжение мела по грифельной доске, в стене на которой застыла алым росчерком моя кровь появилась расселина… Не дав себе испугаться еще больше, я быстро наклонилась и шагнула внутрь.

 Вопреки опасениям, дверь за спиной не исчезла, продолжая неровным прямоугольником пропускать солнечный свет в царство полумрака. Передо мной лежала огромная круглая арена, посреди которой находилась жертвенная плита. Совладав с собой, я подошла ближе. По краю жертвенника, как и в Шаоме, шла витиеватая надпись на Древнем, причем некоторые слова оказались совершенно не знакомы.