Наследники отречения

 Ветер, пронизывающий плоть до костей, холодный ливень, раскаленная сталь молний, раскаты грома, заставляющие вибрировать каждый нерв - непередаваемое ощущение свободы и дикого, неудержимого восторга. Гроза, как проявление всех стихий была торжеством неба над землей, радости над унынием, силой над слабостью. Гроза была дерзостью, мощью, ликованием... Я никогда не боялась ее, потому что была едина с этим неповторимым хаосом. Мое имя являлось частью ветра, судьба была полна его сокровенными нотами и душа всегда пела с ним в унисон!

 -Простудишься, Лия, - с легкой тревогой заметил Кристиан, предупреждающе подняв руку. Но я только рассмеялась и, ударив каблуками по черным бокам скакуна, послала его вперед.

 Ветер сорвал с меня плащ и унес его в сторону. Я оглянулась назад и, увидев, что брат с остальными воинами наспех разбивают палатки, слегка потянула поводья влево, надеясь обогнать серую завесу дождя.

 Земля сотрясалась от раскатов грома. Эта была дуэль между мной и стихией, не разбирающей лиц и титулов и не знающей поражения. Ветер, шутя, помогал мне, толкая в спину: ему было любопытно, сумею ли я, его названная дочь, переиграть клокочущую ярость неба.

 Повернув еще чуть-чуть влево, я понеслась вдоль линии дождя. Порывы ветра швыряли в лицо мелкие брызги, обдавая свежестью и прохладой, а впереди, дразня, синела чистая полоса весеннего неба… Оставалось совсем немного. И вот, последний рывок, и мой конь неистово заржал, бросая проигравшему ливню дерзкий вызов. Я развернулась лицом к северу, где за мокрой пеленой белели вершины гор, и помахала сизой тучи рукой. Послышался далекий низкий рокот – гордый, полный достоинства ответ.

 -Не только птицы умеют летать! - крикнула ввысь, и вдруг удивленно моргнула: желтый лучик, пробив тучу, упал мне прямо на нос.

 Благодарно улыбнувшись, я глубоко вздохнула и поскакала туда, где сохли на ветру, вымытые до последней нитки палатки.

 Мне невольно вспомнился младший сын. Интересно, что бы он подумал, увидев свою мать в образе, так несоответствующем тому, что смущал его все эти годы? Скорее всего, просто бы испугался. Никто кроме Карла, так и не смог понять мою страстную, дикую, противоречивую натуру. Никто до конца не верил, что в душу, данную мне, было вмещено такое количество взаимоисключающих черт. Одно время я и сама в это не верила. Но время все расставило по местам. Я родилась такой, какой должна была, чтобы с достоинством отыграть роковую и трагическую роль…

 Я боялась, что Кристиан пожурит меня за безрассудство, но, видимо, устав волноваться, он сделал единственно верное - лег спать. Стянув сапоги, тихонько села рядом. Брат улыбался во сне, он вообще часто улыбался. Несмотря на годы, которые влили в его характер твердость и некоторую долю эгоизма, улыбка по-прежнему была доброй и открытой. Я никогда не могла воспринимать его так же, как Карла… Кристиан всегда был другом, союзником, но не более. Сейчас, когда время немного уровняло нас, стерев отпечатки, оставляемые возрастом на уме и воле, в душе родилось чисто материнское чувство: позаботиться, защитить, уберечь от грядущего. Мне было спокойнее думать, что он счастлив - не хотелось еще одного провожатого к эшафоту. Я вообще хотела быть одна в том последнем шаге, что предстоял через многие годы. И потому, призрачные слова отца о нашем судьбоносном единстве, терзали тревогой и сожалением.

 Чуть помедлив, тихо вздохнула и порывисто перекрестилась. Потом, протянув руку, осторожно коснулась его головы.

 «Мне нужно знать!» - мысленно взмолилась я, отметая страх и подползающий к ногам холод, - «Просто нужно и все, пожалуйста».

 Тепло… Синее небо, розовое солнце, разлитое по перистым облакам. Осень… Неприступная каменная крепость и синяя тень по желтой траве. Покой. Никакой пропасти, огня, ужаса... Совсем иной конец - долгая, исполненная тысячами улыбок, жизнь.

 «Спасибо…», - шепнула и вдруг почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Все было справедливо, так, как и должно. И я была безмерно счастлива это осознавать. Впервые, наверное, бремя пророчества не вызвало привкуса горечи.

 Погладив брата по жестким седым волосам, я поправила подушку и легла рядом. После бешеной скачки и только что пережитого откровения, сил совсем не осталось. В последнее время здоровье стало подводить: то сердце, то необъяснимая слабость, то удушье… Если бы рядом был Карл, он вылечил бы меня, как всегда это делал…

 Откинув тяжелый полог шатра, я впустила внутрь тоненький солнечный лучик и, поймав его на ладонь, тяжело выдохнула:

 -О, эти вечные разлуки! Будьте прокляты вы во веки веков!

Глава 2.

 Горы вырастали из земли, словно гигантские стены. Садилось солнце, унося с собой кончающийся день. Нужно было спешить.