Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом (СИ)

Акил знал, что рано утром перед отъездом Марк отправился на городское кладбище и отыскал там могилу Марцелла. Принц был там не очень долго и вернулся ещё более мрачным и потерянным.

Марк не разговаривал целый день, и вечером Акил отпоил его горячим вином с травами. Утром принц встал посвежевшим.

— Что теперь, Марк? — спросил Акил на последнем перед Кеосом привале.

— Я поеду в Тиру. Я не намерен более оттягивать встречу с Кунабулой. Одних рианорских сил не хватит. Необходимы войска.

— Но если они не готовы?

— Мой отец уже двадцать лет следит за тем, чтобы они были готовы, — помрачнел Марк. — Мы живём в постоянной опасности перед Кунабулой. Из-за Кунабулы мы отправились в те проклятые земли. Из-за неё мы с Ишмерай разлучены. Я намерен как можно скорее положить этому конец и отправиться на поиски Ишмерай.

— Мы все отправимся, — кивнул Акил.

Марк пожал Акилу руку, вкладывая в своё рукопожатие очень много слов, не произнесённых, но весьма красноречивых.

Друзья вернулись в Кеос в середине дня. Марк отдал поводья конюху и уверенным шагом отправился во дворец. Осанка его была пряма, лицо бледно, сам он был мрачен и крайне неприветлив. Придворные, завидев его, кланялись и поспешно расступались. Они глядели на принца так, словно подозревали его в помутнении рассудка. Так же они поглядели на Акила и виконта Аима.

— Отныне мы соучастники его преступления, — молвил виконт.

— То был ритуал отрицания смерти, — ответил Акил. — И я был рад участвовать в нем.

Когда принц поднялся по лестнице, Акила поймал Лорен, отвёл его в сторону и тихо выдохнул:

— Акил, неужто это правда?! Принц ночью посетил усыпальницу карнеоласских королей и уничтожил свою могилу?

— Я потрясён, — неприятно ухмыльнулся Акил. — Насколько быстро эта весть достигла Кеоса.

— Величайшее святотатство — проникнуть в усыпальницу и устроить там погром… Разумеется, весть об этом дошла до Кеоса сразу.

— Мы с Марком разбили лишь его могилу. Другие мы трогать и не думали. Если бы я узнал, что у меня где-то есть могила, я поступил бы также.

Лорен вздохнул и заключил:

— Из Заземелья вернулся кто-то другой. Не тот Марк, которого мы знали.

— Отчего-то этому Марку мне хочется доверять гораздо больше…

Принц постучался в дверь и, дождавшись ответа, вошёл в кабинет короля. Увидев сына, Арнил застыл, словно не ведая, что сказать ему.

— Добрый день, отец, — поздоровался молодой человек, невозмутимо подойдя к столу отца.

— Здравствуй, Марк… Я бы приказал убрать эту могилу.

— Зачем утруждать кого-то. Я счёл необходимым сделать это сам.

Марк положил на стол отца саблю, которую забрал из своей могилы, развернулся и направился к двери, как услышал:

— Я горжусь тобой, сын.

— Почему?

— Ты поборол смерть.

Марк усмехнулся:

— Все, кто видел, как я срываюсь в пропасть, ошиблись, решив, что я погиб. В этом весь секрет. Прости, отец, я устал… Поговорим вечером…

Марк вышел из кабинета отца и закрыл за собой дверь.

Арнилу ничего не оставалось, как смотреть на саблю, которую он собственноручно положил в могилу живого сына, заживо похоронив его.

Глава 38. Рассвет над пеплом

Ишмерай очнулась оттого, что Атаргата тихо звала её по имени. Девушка лежала на холодном грязном полу. Руки и ноги болели, пронзённые ступни ныли, а истерзанные пальцы ног онемели от холода. Ишмерай медленно приподнялась и разрыдалась, произнося лишь одно имя: Александр.

— Он не сделал ничего, в чем обвиняли нас, Ишмерай, — услышала она голос Атаргаты. — Быт мошет, его отпустят.

— Он погибнет из-за меня! Зачем же он разоблачил себя?!

— Он любит, Ишмерай. И ты любишь, ибо пыталась бы ты иначе отречься от его любви во спасение его шисни?..

Девушка подползла к решётке вплотную, чтобы лучше видеть Атаргату, завернувшуюся в грязную тряпицу.

— Они не вернули тебе платья? — выдохнула девушка.

Атаргата покачала головой. Царицы была почти обнажённой и отчаянно дрожала от холода.

Тогда Ишмерай взяла свой плащ, сложила и кинула ей. Атаргата протянула плащ через решётку и укуталась в него.

— Теплее. Благодарю тебя.

— Мы будем казнены уже завтра, — прошептала Ишмерай, закрыв глаза.

Она поглядела на свои руки и удивилась: линии не ушли, но стали ярче. И жгли ее плоть, а неведомый огонь жег ее горло.

Вечером в темницу к Ишмерай пришла высокая фигура, закутанная в тёмный дымящийся саван. Она медленно поднялась, хватаясь за решётки, стараясь устоять на своих истерзанных ногах.

«Завтра ты умрёшь… — молвил незнакомец, встав перед ней. — И, вступив в огонь, ты возродишься. Все былое станет бренным, непроницаем и непоколебим станет дух твой. И нарекут тебя иным именем. И жить ты будешь иной жизнью. И не будет тебе возврата…»

— Ты нашёл меня даже здесь, Калиго, — прошептала Ишмерай, и огонь, сжигавший ее горло, разгорелся еще сильнее, охватив ее грудь и голову. — Ты пришёл посмеяться над моим поражением?

«Смерть — это не конец…»

Ишмерай тихо простонала, прижалась лбом к ледяной решётке и медленно сползла на пол.

— Потерпев поражение, я за собой в могилу тяну Александра и Атаргату… — прошептала Ишмерай, прижав руки к лицу.