Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

Проведя её по бесконечным коридорам да лестницам, он, должно быть, отвёл её на самый нижний этаж, где было холодно, пахло сыростью и плесенью. Александр рассказывал, что здесь держали самых опасных преступников. Ни в одной из тёмных камер девушка не увидела людей. Самых опасных сжигали почти сразу после вынесения приговора.

— Отсюда ты не улизнёшь, — хмыкнул Хладвиг, разве что не хрюкая от радости. — И никто тебя отсюда не вытащит. Ты мразь и гниль, — он схватил её за волосы, больно тряхнул, сжал её шею, едва не задушив.

Затем открыл одну из камер, швырнул её внутрь, на ледяной каменный пол и ушёл, крикнув:

— Вместе вам будет радостнее подыхать, моя аннабская краса!

Ишмерай, с трудом вдохнув, схватилась за бок, ощупала себя и поняла, что ничего, вроде, не было сломано. Пока. Девушка закашлялась, шумно вдохнула отвратительный воздух.

Девушка огляделась: её камера было маленькой, у стены стояло подобие узкой кровати с пучком соломы вместо подушки и длинной грязной тряпкой, вероятно, игравшей роль одеяла.

Ишмерай, согнувшись, поднялась на ноги и пересела на подобие кровати. В коридоре висел одинокий тусклый факел. Она начала слегка раскачиваться, чтобы немного успокоить боль в животе и рёбрах. Но холод пронзал её, усиливая мучения.

— Приветствуя тебя, Дитя Солнтса…

Этот голос был тих и низок, Ишмерай узнала бы его всегда и везде. Медленно повернув голову, она увидела, как в камере напротив двигается что-то белёсое, подходя к тусклому свету факелов.

Ишмерай увидела длинную чёрную тряпку вместо платья, подобие тёмного грязного плаща, белую кожу рук, шеи, лица, длинные спутанные волосы. Из-за неухоженности они казались седыми, но Ишмерай могла поклясться, что если их помыть, они будут ослепительно белыми, шелковистыми и сверкающими, будто лунный свет.

Высокие, резко изогнутые брови, тонкие благородные и нежные черты лица, маленькие пухлые, будто детские, губы, серебристо-белые рога на голове и везде, белизна кожи лица и тела, разгоняющая тьму. Только глаза — в полумраке казавшиеся чёрными.

Её голос звучал печалью:

— Я снала, что ты найдёшь меня, Дитя Солнтса… Но не смогла увидэт, что сдес, в этом каменном унылом склепе…

— Атаргата… — выдохнула Ишмерай, не веря глазам, позабыв о своей боли.

Спустя почти два года слухов, легенд, ожидания, поисков, снов Ишмерай нашла живую царицу Авалара, Атаргату. Но судьба жестоко посмеялась над нею: цель её приезда в Заземелье, причина её столь долгой разлуки с родными, легенда и сказка, глядела на неё по другую сторону решётки, и обе они стояли одной ногой в гробу.

Глава 32. Город Солнца и Луны

Cибелир необычайно тихо подкрался к дверям покоев Гасиона, прислушался и, убедившись, что все было тихо, махнул свои сообщникам. Казалось, Сибелир вовсе не волновался. Он был невозмутим, собран и быстр. Марк слышал много сказок о фавнах, об их воинских способностях, но не верил в них. Теперь же он своими глазами наблюдал, насколько ловкими могли быть фавны.

Принц выскользнул из тени и остановился рядом напротив Сибелира. Следом за Марком бесшумно вышла цепочка шамширцев — Басил, Валефор, Хаган, замыкал шествие фавн Удор, правая рука Сибелира. Сакрум по договоренности отвлекал внимание Гасиона разного рода небылицами и очередными дарами в тронном зале. Гасион улыбался и внимательно слушал своего щедрого и состоятельного собеседника, в сундуках которого всегда для Жреца находилась та или иная ладная побрякушка. Или делал вид, что слушал, теребя в руке маленькую золотую вазочку, тонко расписанную узорами.

Улыбался Гасион, улыбались его советники и слуги, а в это время чужеземцы, благодарными гостями пришедшие в Аргос, все ближе подбирались к его покоям, намереваясь штурмовать их.

Сибелир вытащил из-под плаща маленький ключик и открыл им дверь покоев Гасиона. Марк осторожно заглянул внутрь, никого не обнаружил, вошел, огляделся и тихо открыл другую дверь, ведущую в спальню Жреца. Внутри не было вооружённых стражников, лишь невысокая юная темноволосая служанка, сидевшая на низком стульчике у кровати Гасиона, положившая голову на мягкие перины и крепко спавшая. На ней был слишком откровенный наряд, и люди на мгновение застыли, рассматривая полу обнажённую фавнку с длинными ногами, заканчивающимися копытами. Между бёдрами, так похожими на человеческие, затесался узкий отрезок ткани, едва прикрывающий самые откровенные места.

Марк махнул своим товарищам. Как следует оглядев спальню, Марк ничего не заметил, но не опустил рук — он знал, что здесь что-то есть.

— Ну что? — шепнул Басил.

— Я ничего не вижу, — тихо ответил Марк.

Светло-серые глаза Сибелира внимательно оглядывали каждый клочок спальни. Хаган заглядывал под большую кровать Гасиона с пышным пологом, Валефор за шкафы с книгами и за картины.

Девушка-фавн проснулась и тонко вскрикнула, но Сибелир резко метнулся к ней и зажал ей рот рукой.

— Тихо, Арита! Выдашь нас — предашь весь Авалар.

Перепуганная девушка глядела на Сибелира огромными испуганными глазами, но перестала кричать, стонать и выбиваться.