Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

Уэль двинулся вперёд, но Гаспар не пошевелился. Ему никогда не нравился Уэль. Мужчина не сделал Гаспару ничего плохого, но слишком он был таинственен. «Не доверяй тому, кто слишком много молчит и слишком много говорит, — учил его отец. — Много тайн скрывает тот, кто молчит, а тот, кто много говорит, может быть глупцом или таковым прикидываться…»

Из уроков отца Гаспар вынес, что не должен доверять никому, кроме своей семьи. Семья не предаст. Семья священна, и горе тому, кто собирается осквернить её святость. Уэль ему не нравился, но если Гаспар откажется от его помощи, он и шага не ступит за пределы Моринфа. У Гаспара не было выбора. Иначе Уэль найдёт его везде.

Гаспар пошел за Уэлем.

Мужчина выбирал пути, о котором Гаспар и вовсе не подозревал.

— Полагаю, ты хотел пройти по восточной лестнице, спуститься по ней на три этажа и выйти в парке. Что ж, — Уэль столь же безразлично хмыкнул, когда Гаспар кивнул. — Предсказуемая ошибка. Все ходы и выходы во дворце охраняются. Кроме того, по которому мы сейчас пойдём.

Гаспар даже запутался — столько поворотов они сделали, столько лестниц преодолели, столько раз Уэль приказывал ему вести себя тихо, а то и вовсе останавливаться. Но вскоре мужчина приподнял над собой тяжелую крышку, вылез на холод ночного воздуха, вытянул Гаспара, и мальчик понял, что они находятся за пределами дворца. Им даже не пришлось преодолевать ограду.

Гаспар хлопнул от восторга в ладоши и почувствовал, как за спиной вырастают крылья, но крылья эти были маленькими — они еще не выбрались из Моринфа. Столица глухо гудела и не спала в подобную ночь — жители встревожено обсуждали войну, пабы ломились от посетителей, часто раздавались пьяные возгласы и призывы воевать за свободу. Когда Уэль зашел в конюшню постоялого двора неподалеку от дворца, дабы забрать своего коня, Гаспар ясно услышал чей-то возглас:

— Да я пойду за Рианорами на край света!

— Храни Господь нашего целителя и его детей!

— И его сестру!

— Храни Господь наших Рианоров!

Гаспар обрадовался и захлопал в ладоши.

— Как они приветствуют нас! — восхищенно воскликнул мальчик. — Уэль, ты слышишь?

— Я слышу, как приветствуют только госпожу герцогиню и Целителя, — последовал равнодушный ответ.

Но Гаспар был рад и этому.

— Не радуйся, — продолжал нудить Уэль. — Любовь народа хрупка и непостоянна. Любой промах, и о Рианорах забудут.

— Нет! — решительно возразил мальчик, сжав кулаки. — Это ложь!

— Как знаешь, — безразлично отмахнулся Уэль. — Я тебя на своем коне не повезу. И не собираюсь плестись из-за того, что ты не умеешь ездить верхом.

— Я умею! — гаркнул Гаспар.

— Тогда бери любого коня в стойле.

Мальчик озадаченно оглянулся и выдохнул:

— Но эти кони не мои.

— Так ты еще и честный! — непроницаемые глаза Уэля презрительно потемнели. — Для честности не время, герцогский сын. Или ты едешь на запад на украденном коне, или остаешься здесь держаться за юбки принцессы.

— Почему ты помогаешь мне? — сурово спросил Гаспар, подняв на мужчину свои огромные зеленые глаза с длинными пушистыми темными ресницами. Глаза Гаральда Алистера.

— Я не помогаю тебе, — холодно ответил Уэль. — Мне нет до тебя никакого дела. Нам по пути, поэтому я и решил взять тебя с собой.

— Я не конокрад… — насупился Гаспар.

— Тогда придётся им стать, если ты желаешь помочь матери… — свысока глядя на мальчика, заявил Уэль. — Только как ты поможешь ей, если едва достаешь ногами до стремени, мне…

Но Гаспар уже решительно шел вдоль стойл, разглядывая коней. С раннего детства мальчику прививали любовь к коням и конной езде, поэтому он неплохо разбирался в лошадях. Внимательно оглядев пятерых, он выбрал самого мощного и самого агрессивного на вид. Когда мальчик подошел к нему, конь заволновался и зло заржал. Гаспар рисковал закончить свою жизнь под его яростными копытами. Уэль же не двинулся с места и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мальчишке. Он сидел на своем коне и безразлично наблюдал за стараниями подростка оседлать коня с норовом, который был под силу не каждому взрослому мужчине.

Но Гаспар был горд, очень горд. Он никогда не собирался просить помощи, даже если конь начнёт бить его. Мальчик должен был справиться сам, он должен был доказать, что долгие занятия с покойным Марцеллом не прошли зря.

Гаспар умел успокаивать лошадей своим нежным голоском. Даже теперь, когда голос его начал ломаться. И даже этот агрессивный конь поверил ему, и мальчик смог оседлать его.

— Я устал тебя ждать, изнеженный мальчик, — презрительно пробормотал Уэль. — Поехали. В Нодриме не казнят за конокрадство, но стыда будет немерено: сын герцога Атии украл коня.

Гаспар смерил своего спутника недовольным взглядом, и, пришпорив коня, двое выехали из конюшни постоялого двора.

Холодный ветер яростно бил в лицо, но мальчик не чувствовал холода, только жар радости и долгожданной свободы.

Его крылья выросли до небывалых размеров и развернулись красивыми флагами. Он летел к той жизни, которой еще не знал. К новой жизни, озаренной яростным огнем его таинственной черной силы.

* * *