Наследники Шамаша. Тени и пыль (СИ)

Ишмерай любила декабрь. Он нёс за собой предвосхищение и ожидание восхитительного таинства. Он окутывал земли волшебством, он разливал по ним веселье, он серебрил их счастьем. А главное — собирал семьи вместе у одного рождественского очага. К Рождеству Ишмерай всегда приезжала домой и наслаждалась гостеприимством родной Атии почти три недели. Затем, счастливая и отдохнувшая, возвращалась в Сильван, к учёбе и друзьям. К свободе от вечных упрёков матушки, её замечаний по поводу непокорного поведения и излишней живости и весёлости. Но теперь Ишмерай окутывало чувство страха, тревожного предчувствия — будто семья её в последний раз собирается в полном составе.

Ишмерай вздохнула, но сразу же покраснела и встрепенулась, едва заметила, как Марк пристально глядит на неё. Принц не сказал ей ни слова. Он поднялся, подошёл к герцогине и что-то тихо у неё спросил. Брови Акме удивлённо поползли вверх, она заулыбалась, кивнула, подозвала слугу и дала какие-то распоряжения.

Спустя несколько минут в зал вереницей вошли музыканты с музыкальными инструментами в руках. За столом притихли. Музыканты поклонились хозяевам, гостям, уселись, и зал наполнила красивая подвижная музыка.

Мурашки рассыпались по телу Ишмерай, когда она увидела принца, неожиданно оказавшегося за её спиной.

— Сударыня, — тихо проговорил он с лукавой улыбкой, поклонившись девушке и протянув к ней руку. — Потанцуйте со мной.

Ишмерай вспыхнула так, что Акил счёл её реакцию отменным поводом для шуток. Она затрепетала, сама не зная, отчего. Осознав, что на неё смотрят все гости, девушка послушно положила руку на его ладонь и поднялась.

Марк увёл Ишмерай подальше от стола, чтобы их было лучше видно и хуже слышно. У девушки закружилась голова от его улыбки.

«Он красив…» — мелькнула в её голове неожиданная мысль.

Марк повернулся к ней, несколько властно прижал к себе, и Ишмерай стало тепло. Сын короля и дочь герцога, лёгкие, грациозные, гибкие закружились в неторопливом нежном танце, не в силах отвести друг от друга взгляда, она — изумлённого и трепетного, он — нежного и завораживающего.

— Поглядите, как он вцепился в неё, — тихо усмехнулся Лорен, склонившись к своей сестре и герцогу. — Я-то думал, Марк — размазня и рохля. Оказывается, он весь в отца. Герцоги, не беспокоит ли вас это?

— Я бы забеспокоился больше, если бы сейчас место Марка занимал Его Высочество Дарон, который не просто пошёл в отца, но без труда перешагнул его и пошёл дальше, — усмехнулся герцог.

— Марк — чудесный молодой человек, — тихо заметила Акме, задумчиво наблюдая за своей дочерью, которая светилась от удовольствия и волнения. — Мы знаем его много лет. Для меня — приятная неожиданность видеть, что он столь явно предпочитает Ишмерай остальным барышням.

— А для Ишмерай? — осведомился Целитель.

— Полагаю, она не имеет ничего против, — улыбнулась Акме.

— Не имеет ничего против? — засмеялся Лорен. — Так её улыбку можно за ушами завязывать.

— Ишмерай улыбается так всегда, когда она довольна. Значит, праздник удался.

— А если этот маленький соблазнитель служанок и купеческих дочерей подойдёт к вам завтра и попросит руки Ишмерай? — не унимался Лорен, с неодобрением косясь на принца.

Гаральд, который одним ухом продолжал выслушивать донесения Гайре Иэроса, остановил своего помощника и впился в принца суровым, холодным и подозрительным взглядом.

— Они ещё оба безголовы и глупы. А Ишмерай ещё слишком юна, до совершеннолетия ей ещё целый год, — раздражённо буркнул герцог.

— Шестнадцать лет, — пожал плечами Лорен. — В самый раз. Вы откажете принцу?

— Она ещё такая несмышлёная, — заметила Акме, неотрывно глядя на свою дочь, такую сияющую и счастливую. — Быть может, она знает все об оружии, но ничего о любви…

Лорен усмехнулся и пробубнил:

— Ишмерай — чудесное, чистое создание. Сделайте ее счастливой. Полагаю, сейчас она нуждается в вашей поддержке как никогда. А ребёнок жалуется, что родная мать холодна к ней, — с упрёком проговорил он, глядя на сестру.

Акме глядела на свою младшую дочь обеспокоенными, бесконечно печальными глазами. Даже Гаральд порой обвинял её в излишней строгости к девочке. Никто из них — ни супруг, ни даже брат, который всегда понимал её с полуслова, не знали, чего она так боялась и какие лютые страхи внушала ей Провидица своими снами с того самого дня, когда Акме узнала, что она станет матерью второй раз.

В последние несколько недель сны переносили её на годы назад, за руку водили по Коциту, которого уже не существовало, но который оживал в её видениях вновь и вновь с толпами несчастных узников. Она, будучи беременной Ишмерай, терялась в черных коридорах Иркаллы, а неизменными спутниками её были демоны, они скулили рядом с ней и ласково обнюхивали её необъятный живот, где теплилась жизнь. А голос Провидицы уговаривал её убить младенца, как только он родится. В последние две недели к голосу Провидицы добавились нотки, очень похожие на голос богини Эрешкигаль.