Наследники Слизерина

Эльф торопливо побежал вперед и исчез за какой-то дверью. Друзья молча последовали за ним и вскоре оказались в гостиной, заставленной старой, но еще годной мебелью, по всей видимости, принесенной из какого-то другого места, поскольку вся она была из разных гарнитуров. Но более всего удивляло то, что комната была заполнена людьми, причем не какими-нибудь незнакомцами, а учениками Хогвартса. Примерно человек десять, все старшекурсники, все слизеринцы. Из тех, кого Белла хорошо знала и с кем постоянно общалась, был только Малфой, и не сказать, что это сильно ее обрадовало.

Едва Лестрейнджи, Белла и Крауч появились в дверях, десять пар глаз немедленно устремились на них. Но ждали явно кого-то другого, потому что в следующую же секунду все снова отвернулись, потеряв интерес.

Друзья протиснулись в дальний угол комнаты, где еще были незанятые места. Белла, Крауч и Рудольфус уселись на старомодный диван причудливой расцветки, а Рабастан в некогда замшевое, а теперь потертое и лоснящееся кресло.

В комнате было тихо. Присутствующие общались шепотом и очевидно чувствовали себя не в своей тарелке. Все, кроме Малфоя, который гордо восседал в антикварном кресле с резными подлокотниками, больше напоминающим трон, и невозмутимо взирал на присутствующих, точно они были его подданными.

На Беллу пугающая атмосфера неизвестности тоже не произвела сильного впечатления. Она позволила себе расслабленно откинуться на спинку дивана и вытянуть ноги. Комната, наполненная подростками, не внушала ей абсолютно никакого беспокойства. Едва ли всю эту компанию могли пригласить на серьезное мероприятие. Скорее всего, будет очередная бездарная потеря времени. А ведь можно было бы сейчас сидеть в уютном пабе, потягивать сливочное пиво, уплетать замечательные закуски мадам Розмерты, болтать и смеяться над всякой чепухой. Но вместо этого приходится тратить выходной день на какое-то унылое сборище. Хоть бы кофе кто предложил…

Пытаясь как-то скрасить это убогое времяпрепровождение, Белла направила палочку на крошечный журнальный столик перед собой, и через мгновение на нем, словно из ниоткуда, возникло большое фарфоровое блюдо, полное крупного черного винограда. Белла отщипнула одну ягодку и задумчиво положила ее в рот.

— Откуда ты взяла виноград? — изумился Крауч.

Рудольфус и Рабастан глядели на блюдо с не меньшим удивлением.

— Наколдовала, — невозмутимо ответила девушка, на сей раз отрывая целую гроздь.

— Как так? — не поверил Рабастан. — Даже я знаю, что наколдовать еду невозможно!

— Она переместила ее из дома, — догадался Рудольфус и указал на позолоченный герб Блэков, выгравированный на блюде.

— Но ведь это все равно очень непросто! — возмутился Крауч. — Ты должна была точно рассчитать место, где оно находилось до перемещения, и вообще… мы сейчас в сотнях миль от твоего дома… Белла! Скажи честно, как далеко ты продвинулась в магии?

— Брось, Барти! Это всего лишь виноград, — отмахнулась она, наслаждаясь его реакцией. — Кстати, угощайтесь. Он без косточек.

Все трое смотрели на блюдо как на какое-то невероятное диво. Крауч, казалось, не верил своим глазам до последнего и попробовал виноград с таким видом, будто сомневался, настоящий ли он. Убедившись в его подлинности, он бросил на Беллу такой завистливый взгляд, что та едва не рассмеялась.

Это заклинание действительно считалось довольно непростым для школьника, но Белле оно удалось лишь потому, что она почти все зимние каникулы провела дома и не знала, как еще убить время, к тому же, ужасно любила виноград и страдала от того, что в Хогвартсе его никогда не подавали. Но, так или иначе, сама она никогда не считала бытовую магию за серьезное достижение и не особенно гордилась собой.

Тем временем, в квартиру больше никто не приходил. Собравшиеся потихоньку обвыклись и расслабились, разговоры стали громче, кто-то даже высказал свое возмущение по поводу такого длительного ожидания. И лишь когда в комнате внезапно прозвучал характерный для трансгрессии хлопок, все как один замерли.

Из пространства возник мужчина средних лет, сутулый, суховатый, с длинным интеллигентным лицом и строгим сосредоточенным взглядом. Его легко можно было бы принять за сановника, если бы не потертая мантия простого фасона.

Не говоря ни слова и не обращая на присутствующих абсолютно никакого внимания, он немедленно бросился к окнам, завешанным плотной непросвечивающейся тканью, извлек из кармана волшебную палочку и стал вдохновенно колдовать, выписывая ею какие-то причудливые геометрические фигуры. Слизеринцы таращились на него во все глаза, но заговорить первым никто не решился.

Так, начав с окон, волшебник обошел всю комнату по периметру, дольше всего провозился с дверью и опять вернулся к исходной точке, замкнув круг. Никаких видимых изменений его магия не производила, и Белла предположила, что, возможно, он накладывает защитные чары вроде тех, которые охраняли кабинет мистера Лестрейнджа. Инстинкт самосохранения заставил ее слегка заволноваться. «А сможем ли мы отсюда выйти?» — задалась она справедливым вопросом.