Наследники Слизерина (СИ)

Узница тяжело вздохнула и прижалась лбом к холодным металлическим прутьям. Все, что происходило с ней прежде, еще худо-бедно вписывалось в рамки ощущений нормального человека, а вот галлюцинации уже никаким боком. Чувство собственной обреченности все сильнее укоренялось у нее в душе. Она снова почти перестала есть и вставать. Каждое мгновение ее существования казалось нестерпимой мукой. Белла мечтала только об одном — иметь способность спать несколько дней или недель подряд, и при этом не видеть никаких снов и не чувствовать боли. К слову, боли в разных частях стали беспокоить ее все чаще, да еще и сочетаться с долгими приступами кашля и удушья. Женщине казалось, что у нее в груди застряло что-то твердое, как будто бы она проглотила снитч. Это что-то невозможно было вытолкнуть, и оно не давало ей сделать вдох, так что складывалось впечатление, что в такие моменты она может задохнуться насмерть.

«Я так больше не могу! Не могу!» — со слезами думала Белла, кусая собственные руки, чтобы отвлечься от нестерпимой боли в животе, которая резко возникла, точно удар кинжала, и не проходила уже несколько часов.

— Заберите меня отсюда! — навзрыд закричала она, завидев тюремщика. — Я умираю! Мне нужен врач!

— Конечно-конечно! А из больницы ты сбежишь! — безжалостно ответил тот.

— Хорошо, не надо в больницу! Ты можешь вылечить меня сам! Я скажу заклинание!

— Совсем охренела, дура! Буду я с тобой возиться! — отмахнулся он.

— Умоляю! — зарыдала она. — Экспеллиармус!

И вдруг волшебная палочка вылетела из руки тюремщика и проскользнула сквозь прутья.

Беллатриса ловко ее поймала и со всей скоростью, на которую была способна, кинулась в дальний угол камеры.

— Дементоры! Дементоры! — заорал насмерть перепуганный волшебник и стал судорожно пихать ключ в замок.

— Велетутдинем ревокаре! — воскликнула Беллатриса, нацелив палочку себе в живот.

Боль мгновенно прекратилась.

Ничего другого сообразить и предпринять она не успела, потому что двое дементоров схватили ее за руки и отобрали палочку.

Ощущения от их прикосновений были не намного лучше, чем от перитонита, хоть и лежали совсем в другой плоскости.

— Держите ее, держите! — мстительно приказал волшебник. — Я хочу видеть, как она потеряет сознание!

— Запомни этот день, маг! Сегодня тебя победила безоружная Беллатриса Лестрейндж! — с ликованием воскликнула она и только потом лишилась чувств.

С тех пор тюремщики стали ее опасаться и никогда не вступали с ней в диалог. Даже еду теперь приносили дементоры. Ее мир стал мрачным, как никогда. Поэтому, вновь услышав человеческий голос, она сначала решила, что он ей снится.

Но голос не унимался.

— Выходи, Беллатриса Лестрейндж!

Разглядев за решеткой силуэт, женщина с трудом поднялась на ноги и подошла.

— Ах, это ты… — надменно протянула она, увидев того самого тюремщика, которого обезоружила. — У тебя новая палочка? А старая, что, больше не слушается?

Лицо волшебника перекосилось от гнева.

— Круцио! — яростно воскликнул он.

Беллатриса упала на каменный пол и издала чудовищный надрывный крик, эхом понесшийся по коридору.

Только решив, что отомщен достаточно, тюремщик опустил руку.

— Сегодня двадцать четвертое июня девяносто пятого года! — злобно процедил он. — Запомни этот день, ведьма! День, когда все твои победы оказались напрасными!

Белла подняла голову и взглянула на него сквозь запутанные пряди грязных и свалявшихся волос.

— Какого года? — хрипло переспросила.

— Девяносто пятого!

— Восемьдесят пятого?

— Девяносто! Глухая тетеря!

— Что? — ахнула она. — Не может быть!

— Совсем свихнулась! — фыркнул тюремщик и ушел прочь.

«Девяносто пятый… — болезненно стучало в висках. — Не может быть… четырнадцать лет… Я тут уже ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ!»

Эта мысль не укладывалась в голове. Беллатриса полагала, что с момента ее заточения прошел год, два, три, но никак не четырнадцать!

«Он солгал!» — яростно подумала она.

«А что тебя удивляет? — прозвучал в голове холодный женский голос. — Ведь ты сумасшедшая, а психи неверно воспринимают течение времени».

Белла и вправду когда-то слышала об этом факте. Чтобы опровергнуть свою гипотезу, она попыталась воспроизвести в памяти все, что происходило с ней с момента заточения, но не смогла. Это был длинный запутанный сон, из которого запомнились лишь отдельные моменты.

Тут словно иголка кольнула ее в самое сердце. Она оглядела свои сморщенные руки, тонкие пальцы с опухшими суставами, свисающие ниже талии седые волосы, ощупала высохшее костлявое лицо, покрытое мелкими морщинами, и весь этаж огласил ее крик. Еще более страшный, чем тот, что был вызван заклятием «Круциатус».