Наследники земли

Уго пошел в сторону монастыря доминиканок и госпиталя Колом. В отличие от запутанных лабиринтов внутри города, немногочисленные улицы квартала Раваль все были длинные и прямые. И здания строили без мостиков, без жилых арок, которые перекидывали через барселонские улочки, чтобы, соединяя дома, выиграть еще чуточку городского пространства. С помощью этих арок и мостиков можно было пересечь из конца в конец всю Барселону, ни разу не ступив на землю. Барселона заканчивалась там, где шла старая римская стена, после Рамблы, у ворот Портаферрисса и Бокерия, а от ворот отходили две главные магистрали Раваля: улица Карме и Госпитальная улица.

Уго поднялся по улице Робадор, на которой стояло уже немало домов и ощущалось человеческое присутствие, и дошел до конца, до Госпитальной улицы. По правую руку виднелся монастырь кармелиток и госпиталь Колом – простое здание с двускатной крышей, маленькая церквушка и колокольня. У больничных дверей собралось немало народу – судя по облику, не из богатеев.

Уго вспомнил рассказ мисера Арнау о госпитале Колом. Здесь могли бесплатно содержать дюжину неимущих больных и столько же детей-подкидышей. Управляющий госпиталем рассылал сборщиков подаяния, и они каждодневно ходили по улицам, прося деньги на нужды Колома; здесь трудились добровольцы-миряне, посвятившие себя уходу за больными, а о младенцах заботились няни и кормилицы. Эти люди и составляли общину госпиталя Колом, устройство которого повторяло устройство городских больниц. «А где же врачи?» – спросил Уго, выслушав рассказ мисера Арнау. «Там нет врачей, – пояснил старик. – Зато все барселонские медики обязаны бесплатно и поочередно работать в больницах, где лечатся бедняки. Так повелел много лет назад король Педро. А те, кто откажется, лишаются дозволения заниматься медицинской практикой».

А еще Арнау рассказал, что Колом не бедствует, что там всегда достаточно хлеба и его раздают беднякам. Уго еще раз взглянул на собравшихся у дверей госпиталя и почувствовал, как рот его наполняется слюной. В тот день из-за торжественной процессии на верфи мальчик остался без обеда. Он пристроился в задних рядах, а вскоре услышал, что и за его спиной тоже дожидаются голодные люди. Оборачиваться Уго не стал. Может быть, ему здесь и дадут хлеба… а что потом? Будет ли у него пропитание вечером… и на следующий день? Холодный пот заструился по его спине, ладони противно взмокли. Мальчик не знал, что ему делать, чем зарабатывать на жизнь.

Но Уго тотчас позабыл о своих печалях, когда двери госпиталя раскрылись и на пороге возникли двое служителей с тяжелой корзиной. В ту же секунду мужчины и женщины, старые и молодые, вступили в борьбу за место в первых рядах. Уго оказался зажатым среди этой толчеи… Крики, тычки, подножки, а кое-где и кулаки – все пошло в ход, когда дарители приступили к раздаче хлеба. Уго терпеливо сносил толкотню, ему осталось продвинуться лишь на несколько шагов, и он был бы рад получить даже черствую краюху. Голод терзал его невыносимо, и в какой-то момент мальчик перепугался, что хлеб в корзине вот-вот кончится. По толпе прошел ропот, общее беспокойство сделало бедняков еще агрессивнее. Уго без зазрения совести распихивал тех, кто стоял на его пути. Мальчик как мог протискивался вперед, и тут его схватили за левое плечо. Уго ткнул кулаком назад – сильно, не глядя. Он никому не уступит своего места! Другая рука потянула за правое плечо. Уго это предчувствовал. Руки были большие и сильные, таких не могло быть ни у кого из горемык, пришедших в Колом за хлебом. Мальчик не стал оглядываться. Он бросился на землю, и это позволило ему вырваться. Раздался громкий вопль. Уго слышал над собой команды (их, несомненно, отдавал слуга молодого Пуча), а сам на четвереньках полз между чьих-то ног, ускользая от преследователей. Оставшиеся позади бедняки тоже кричали: всем показалось, что слуга Рожера Пуча решил проскочить без очереди и отобрать их хлеб.

– Прочь отсюда, собака!

– Разбойник!

– Проси еду у своего господина!

Несмотря на многочисленные пинки и шлепки по голове, Уго продолжал ползти вперед, извиваясь и вонзая зубы в икры тех, кто не желал посторониться. Таким образом он достиг переднего ряда и служителей с корзиной. Бедняки, ждавшие своей порции хлеба, пытались остановить мальчика, но он все-таки сумел просочиться мимо них к дверям госпиталя. Один из служителей проследил взглядом за мальчиком, скривился, пожал плечами и вернулся к раздаче хлеба. Больше Уго препятствий не чинили.

Он бежал без оглядки, пока не оказался в центре длинного зала. Здесь он перегнулся пополам, упер ладони в коленки и остановился, чтобы перевести дух. Оглянулся на двери – никого. Происходившая снаружи потасовка как будто не могла проникнуть под эти своды. Вдоль стен стояли ряды кроватей, на некоторых лежали сразу по два человека. Почти все молчали или же издавали жалобные стоны. Мальчик глубоко вздохнул. К нему приближалась полная женщина.

– Тебе нельзя здесь находиться, – тихо, но сурово сказала она. – Если ты хочешь хлеба…

– За мной гонятся.