Наследники земли

Мальчику даже не пришлось спрашивать дорогу: две готовые бочки, выставленные в дверях мастерской, подсказали ему нужный дом. Двухэтажное жилище бондаря стояло на отшибе, внизу помещались мастерская и магазин, второй этаж был жилой.

Уго верно угадал с грубостью Феррана; проверить его сноровистость возможности не представилось, а от мыслей про низкорослость бондаря сразу же пришлось отказаться, как только мальчик увидел перед собой здоровенного детину с всклокоченной черной бородой, черными волосами и черными бровями, сросшимися над переносицей. Рядом с великаном стоял худенький паренек.

– Ты говоришь, твоя мать? – Бондарь орал, стоя прямо перед Уго и свесив над ним голову. – Зачем ты пришел? Что тебе надо?

– Повидаться, – успел ответить Уго, а потом ему пришлось отскочить назад. – Если это не затруднит.

– Еще как затруднит.

Мужчина отвернулся, как будто Уго перестал существовать, и принялся двумя руками и плоским ножом выгибать обруч на бочке. «В чем же тут затруднение?» – недоумевал мальчик, переводя взгляд на ученика бондаря, державшего в руках длинный фуганок – инструмент, предназначенный для строгания досок, прекрасно знакомый Уго по работе на верфях. Это же его мать!

– Послушайте…

Уго не распознал значения гримасы, каковой тощий подмастерье пытался его предупредить. Крепкая оплеуха, которой бочар наградил его со всего размаху, отбросила гостя к дальней стене.

– Я никому не разрешаю отвлекать меня от работы, – услышал он голос бондаря, который и теперь не повернулся в его сторону, как будто ударить незнакомца – это самое обыденное дело в его жизни.

Уго поднес руку к щеке и потер, пытаясь унять боль, но от этого стало только хуже. Спина бондаря казалась ему просто гигантской; крутые плечи двигались взад-вперед, работа над бочкой не прекращалась. Теперь-то Уго хорошо видел, что подсказывал ему подмастерье. «Не упорствуй» – вот что выражал его взгляд.

Уго решил держаться от хозяина на расстоянии.

– Я только хочу увидеть мою матушку… мастер, – добавил он.

Бондарь оторвался от работы с таким тяжелым сопением, что Уго начал пятиться назад, пока снова не оказался на улице перед домом.

– Она больше не твоя матушка, ты понял? Теперь она моя жена и мачеха моих детей и должна всецело принадлежать им. В тебе она не нуждается. Больше не приходи и не канючь. Убирайся прочь, и останешься цел.

– Я не уйду, пока с ней не увижусь.

Уго поразился собственной дерзости. Бондарь стоял перед ним, такой громадный и страшный; за его спиной подмастерье как очумелый тряс головой и вращал глазами, что означало: «убегай!»

– Значит, хочешь ее увидеть? Ну ладно ж. Антония! – Рык бондаря гулом отозвался внутри мастерской и в голове мальчика, который уже понял, что совершил ошибку. – Антония! – еще громче позвал хозяин.

Уго поискал взглядом подмастерья. И сердце у гостя ушло в пятки, когда он увидел, что тощий парнишка смотрит в пол со скорбным видом.

– Послушайте, я не…

Уго решил отказаться от своих попыток – в тот самый момент, когда в мастерскую вошла Антонина с голым малышом на руках и с другим, чуть постарше, уцепившимся за ее юбку.

Мать не успела его заметить. А Уго, стоя на пороге, с болью в сердце видел ее усталость и покорность судьбе. Волосы матери спутались, она пришла в мастерскую грязная, босоногая, в изодранной одежде, с синяками на руке. Уго быстро понял, что сейчас случится: бондарь начнет ее бить. Наверное, бегство – это единственный способ уберечь матушку от избиения. Уго заметил, как худой подмастерье подходит, чтобы забрать у Антонины детей, как будто все уже заранее знают свои роли. Антонина отдала детей и покорно опустила глаза к сложенным на животе рукам – в тишине, которую научились соблюдать даже дети. Уго не мог сдвинуться с места, колени его дрожали.

– Ты хотел ее увидеть? – снова выкрикнул бондарь.

Пощечина, такая же сильная, как та, что получил Уго, свалила Антонину на землю, усыпанную досками и бочарными обручами, – именно в этот момент мать встретилась взглядом с сыном.

Уго прыгнул вперед. Подмастерье снова подал отчаянный знак. Антонина закричала. Дети начали плакать, а бондарь отделался от Уго, всего лишь взмахнув рукой.

– Уго! – завопила Антонина. – Ради бога, возвращайся на верфи!

– Ты хотел ее видеть? – зарычал здоровяк и одновременно пнул Антонину в живот.

Женщина свернулась в клубок. Уго ничего не чувствовал, не слышал и не видел: он снова кинулся на бондаря.

– Не бей его, – простонала Антонина.

– Оставь его! – прозвучало откуда-то с улицы.

Бондарь замер.

– Не трогай его, Ферран, – повторил мужчина, подоспевший вместе с Маиром.

Они побежали к дому бондаря, как только Маир рассказал своему приятелю об Уго, его матери и о том, что мальчик здесь и хочет встретиться с Антониной.

– Он пришел, чтобы досаждать мне. Что ему надо? – Ферран ухватил Уго за руку и резко дернул. – Жить здесь? Может, он хочет, чтобы я его кормил?

– Я пришел только повидаться с матушкой, – не сдержался Уго.

– Заткнись, еретик!

– Но это правда: он только за этим и пришел, – поддержал еврей из Сиджеса.

– Это больше не его мать, а моя жена, и ему в этом доме не рады.