Наследница

В город въехали тихо, незаметно. Небольшая карета, покрытая пылью, едущая без сопровождения, ни у кого любопытства не вызвала. Добравшись, наконец, до своей комнаты в городской гостинице, Элен еле нашла в себе силы, чтобы переодеться и умыться. Потом она легла, предварительно велев не беспокоить себя, по крайней мере, сутки, поскольку «будет отсыпаться». Надо же было подстраховаться, чтобы кто-нибудь не узнал, что пан Александр на самом деле не пан, а панна. Еду велено было оставлять у двери, и то, если предыдущую она взяла. Затем она провалилась в сон. Даже не провалилась, а упала, так как, стоило ей лечь, как вновь пришло чувство бесконечного падения. Правда, оно немного ослабло, потеряло свою первоначальную остроту и силу. Но вставать, чтобы прогнать это ощущение, сил больше не было. Время от времени Элен выныривала из тёмного провала и лежала в полусне, борясь с подступающей дурнотой. Поняв, что заснуть по-настоящему, спокойно, сном, приносящим облегчение, не удастся, она снова села. Голова закружилась, к горлу подкатил комок, она закашлялась, приложив руку к груди. Пальцы почувствовали сквозь ткань ладанку с зёрнышками Бабки. А что, если взять одно? Бабка говорила, что от одного человек засыпает крепко и просыпается хорошо отдохнувшим. А ей сейчас и надо заснуть. Так заснуть, чтобы не просыпаться от дурноты. Элен вытащила ладанку, растянула шнурок и вынула одно зерно. Оно было похоже на маленький обломок какого-то камешка или тёмную крупную песчинку. Дотянувшись до кувшина с водой и кружки, которые поставила перед сном на пол рядом с кроватью, она налила немного воды в кружку и положила туда зёрнышко. Оно растаяло не сразу. Вода по вкусу совсем не изменилась. Посидев ещё пару минут, Элен легла. Когда она уснула, сколько пролежала перед этим, она не запомнила, только приступов тошноты больше не было. Проснувшись, она ещё немного полежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе. Вроде бы падение прекратилось. Тогда, осторожно открыв глаза, она посмотрела прямо перед собой. Ничего. Повернула голову в сторону — и сразу почувствовала головокружение, но не сильное, а как после шампанского. А ещё ей страшно захотелось есть. Стараясь не делать резких движений, она поднялась и попыталась сообразить, сколько проспала. Было светло, но солнца не видно, за незанавешенным окном виднелось небо, сплошь затянутое тучами. Приоткрыв дверь, Элен увидела рядом на табуреточке кувшин, по всей вероятности, с квасом, козий сыр, куски белого хлеба и миску с остывшей кашей. Элен забрала всю снедь в комнату и расположилась, чтобы поесть. Холодная каша аппетита не вызывала, скорее — наоборот. От вида сыра начало вновь поташнивать. А вот квас оказался очень кстати — хотелось пить. Отпив изрядное количество, она села на стул, не выпуская кувшина из рук. Потом налила квас в кружку и стала пить, заедая хлебом. После еды ей стало лучше. Поразмыслив, она решила, что, по-видимому, это был завтрак. Раз каша остыла, а хлеб успел слегка заветреться, скоро можно было ожидать следующей порции еды. Она решила дождаться этого, но её снова неодолимо потянуло в сон.

Проснувшись во второй раз, она увидела, что уже темно. Поскольку из общей комнаты на первом этаже ещё раздавались громкие голоса и смех, Элен решила, что ночь ещё только началась. Теперь она чувствовала себя настолько лучше, что бодро подошла к двери и, обнаружив за ней горшок с ещё тёплой кашей, в которой виднелись кусочки мяса, скорей перенесла её на стол и с наслаждением поела. Оказывается, она успела проголодаться! Поев, задумалась о дальнейшем. В этом городе делать больше было нечего. Где искать интересующих её людей, она не знала. Кроме одного. Самого главного. Он сейчас жил в Санкт-Петербурге. Значит, нужно ехать туда. Может быть, там и остальные. Только вот говорить всем о том, куда она едет, наверное, не стоило. Бурмистр и так уже интересовался, не собирается ли пан Александр посетить столицу, и если — да, то у него будет просьба передать тому-то и тому-то то-то и то-то… Видимо, и другие поручения появятся. А времени оставалось немного — Элен рисковала не успеть к началу занятий. Значит, стоит сказать, что они возвращаются на родину.

Решение было принято. Завтра нужно нанести прощальный визит бурмистру и — в путь. С лёгким чувством Элен легла и вновь уснула.

Утром, умывшись и одевшись, она сделала необходимые распоряжения для подготовки к отъезду. Слуг она тоже не просветила насчёт того, куда они направятся. После возвращения от бурмистра, Элен обратила внимание, что они выглядели обеспокоенными.

— В чём дело? — спросила она Яна. — Что у вас случилось?

— Мы боимся, что, когда мы вернёмся, нам всем достанется от вашего дяди, пан Александр, — немного помявшись, ответил тот. — Ведь мы не уследили за вами, и вы пострадали по нашей невнимательности.