Наследница

…Звездная ночь пахнет осенью. Я стою на балконе с широкими мраморными перилами, внизу расцвеченный магическими огнями лежит королевский парк. За спиной в открытых балконных дверях грохочет бал.

– Я обескуражен, – говорит принц. – Ты же понимаешь, что мое предложение тебе – это пустая формальность, чтобы просто не задеть твое обостренное чувство гордости. И ты все равно говоришь – нет? Я ведь могу оскорбиться. Настолько оскорбиться, что превращу твою жизнь в чистилище. Ты должна немедленно принять предложение, иначе я попрошу разрешения у Его Величества, и тогда в следующий раз мы встретимся у молельщика во время свадебного обряда.

Я обращаю на него взгляд. Мне смешна его злость. Он ведет себя как ребенок, которому отказали в новой свистульке.

– Ты этого не сделаешь.

– Я принц, а значит, могу делать все, что пожелаю.

– Как бы ты ни бесился, но в душе даже ты понимаешь, что я недостаточно аристократична для твоих чересчур аристократичных чресл. – Я указываю сложенным веером на его ширинку.

– Ты невыносима!

– Просто честна, – пожимаю я плечами.

– Завтра Его Величество пожалует тебе титул герцогини, и тогда…

– Умоляю, Эдмонд, пожалей моего отца! – перебиваю я. – У меня уже есть один пыльный титул, доставшийся от бабушки, и его содержание обходится папе в круглую сумму. Если нужны вливания в казну, просто попроси его о кредите или попроси дать денег ради теплоты душевной, он не откажет, но зачем портить пошлым предложением нашу дружбу?

– Знаете, леди Вишневская, – бурчит он. – Иногда я вас ненавижу.

Я отворачиваюсь, прячусь от неприятного пронзительного взгляда, наталкивающего на мысль, что принц тоже обладает магическим даром и старается скрыть его от людей, как любое уродство. Что он умеет делать? Читать мысли?

– Поверь, дорогой Эдмонд, порой я сама себя ненавижу…

Наконец, он позволил мне вернуться в ледяной светлый зал, в тишину, растревоженную неодобрительным перешептыванием придворных. Я смотрю на них над плечом Эдмонда. В незнакомых лицах отражается глухая ненависть, и в голову приходит странная мысль, что у двора мы всегда были бельмом на глазу. Я, бросавшая в лицо правду, и мой отец, наплевавший на благородную кровь и женившийся сначала на молоденькой певичке из королевского театра, не желавшей стать фавориткой Его Величества, а потом на дуэнье взрослой дочери. Правда, второй брак я тоже не очень-то одобряла, судя по всему.

– Если ты посмеешь еще раз сбежать, то я найду тебя, поймаю и посажу в Тюремную башню дворца. Поняла? – тихо вымолвил принц. – Ты представляешь мои чувства, когда твоя любезная мачеха подала прошение признать тебя погибшей? Клянусь, от виселицы ее спасло только твое возращение.

Я промолчала, отодвинулась, освобождаясь от его рук. Эдмонд не сделал попытки меня удержать, но громко приказал, не отрывая взгляда от моего лица:

– Притушите охлаждающий кристалл, пока леди Вишневская не скончалась от переохлаждения.

Он усмехнулся и направился к выходу. Натягивая на голую грудь шелк, я таращилась в его спину с узкими плечами. Принц остановился в людском коридоре из придворных и, не оглядываясь, произнес:

– Поздравляю с помолвкой, Анна. Не забудь мне выслать приглашение на прием.