Наследница Дивной усадьбы

Едва попала в новый мир, и уже в первые сутки сбылась моя самая заветная мечта. Я родила дочку! Дочь, о которой грезила всю свою прошлую жизнь. Двух сыновой я тоже любила, но все же всегда мечтала о маленькой девочке. Третий ребенок у нас с мужем не родился. Долго я пыталась забеременеть, не теряя надежды родить дочку, но ничего не получалось. Я не могла зачать долгое время, а потом доктора сказали, что уже поздно и у меня начался климакс. Оттого пришлось смириться.

Но сейчас, в этой новой жизни, судьба преподнесла мне такой дар – долгожданную доченьку. Я ощутила, как мое сердце наполняется материнской радостью и счастьем. Чувствовала себя ребенком, который получил долгожданную заветную игрушку, которую долгое время родители обещали, но не покупали. Только моя милая доченька была во много раз желаннее.

Почти не веря в реальность происходящего, я чуть привстала. Протянула руку к повитухе и с жадным нетерпением попросила:

– Дайте ее мне, Марья. Я хочу ее подержать!

– Сейчас, Любовь Алексеевна, только чуть оботру ее.

Я не спускала жадного взора с рук женщины, пока она осторожно вытирала малышку небольшом влажным рушником. Видя мое нетерпение, она уже спустя минуту протянула мне девочку, которая так и продолжала громко плакать.

Я осторожно взяла крохотную малышку, пытливо осматривая ее любопытным взглядом. На ее головке виднелись короткие темные волосики, личико было красное, а тельце немного синюшное. Я не понимала, нормально это или нет? Почему-то не помнила, как выглядели мои сыновья при родах. Потому заволновалась, боялась, что с ней что-то не то.

В этот момент Марья быстро поправила и подняла мне подушку, чтобы я полусидела. Подсунула мне под локоть еще одну набитую соломой подушку. Теперь мне было удобнее держать малышку. Я же все оглядывала свою прекрасную доченьку, осторожно трогала ее крохотные ручки, лобик, плечики, ласкала ее пальцами.

На моих руках она замолчала. Пару раз сонно зевнув, малышка прикрыла глазки и притихла. Мне подумалось, что начавшиеся роды прервали ее сон в утробе и потому она расплакалась. А сейчас, после того как вышла на свет, можно было снова доглядеть сладкий сон. Малышка, похоже, заснула, и эта картина меня умилила. Я рассматривала ее спящую, каждую черточку личика, прислушивалась к тихому дыханию и пыталась понять, все ли с ней хорошо?

– Какая она маленькая, вся красная и синюшная, – взволнованно сказала я, окидывая ласковым взглядом дочку.

Я чувствовала, что уже полюбила ее. Мое сердце билось трепетной любовью к ней.

– Спадет краснота, не волнуйтесь, барыня, – утешила меня Марья, улыбаясь. – Она же столько часов лезла узким проходом, естественно, что она вся красная.

– Хорошо, – кивнула я, успокоенная, убирая с лобика дочери соринку, прилипшую к ее кожице.

Мои ослабленные тонкие руки тряслись. Из последних сил я прижимала малышку к себе, боялась уронить маленькое спящее сокровище.

– Барыня, давайте я на грудь вам ее положу, так легче держать будет, – предложила повитуха, перекладывая мою дочь. – Я пока ваше чрево почищу, чтобы последа не осталось, а то заражение будет.

Я согласно кивнула и спустилась чуть ниже с подушки, чтобы ей было удобнее. Дочку прижала к своей груди только одной рукой, так и правда было легче ее держать. Раздвинув пошире ноги, я доверилась умелым рукам Марьи. Она очень осторожно снова полезла в мою промежность, убирая все остатки родов. Было неприятно, но совсем не больно. От этой процедуры и неимоверной усталости я провалилась в полудрему.

Очнулась, когда Марья забрала у меня спящую дочку, чтобы переложить ее в небольшое корытце, покрытое тряпицей, что принес лесник. Затем повитуха кликнула Палашу.

– Спроси у Прохора Фомича еще простыней и тряпок каких, – велела Повитуха горничной. – И воды теплой еще нагрей. Надо барыню обмыть от крови и переложить на чистое. Может, еще рубашка какая у него есть? А то ее-то вся грязная.

Чуть позже сквозь дрему я ощущала ласковые руки Марьи. Она быстро обмыла меня, а потом надела что-то чистое. Потом я почувствовала, как сильные руки, скорее всего, мужика-лесника, перекладывают меня снова на жесткую кровать.

Спустя пятнадцать минут я уже лежала на свежей холщовой подстилке в чистой рубашке из грубой льняной ткани. Она осталась от умершей жены лесника. Но выбирать мне не приходилось. Я была благодарна всем им за заботу. Мою нижнюю рубашку Палаша унесла стирать.

Я снова осталась в спаленке вместе с повитухой. Теперь на столе стояло небольшое корытце, где спала моя доченька. Боли в теле не было, и я спокойно дышала. Повитуха, наклонившись надо мной, приложила руку к моему лбу и тихо произнесла:

– Жара нет, яхонтовая, это хорошо. Ты поспи пока, отдохни, намаялась.

Я послушно прикрыла глаза, провалившись в долгожданный сон.

Неожиданно в моих тягучих мыслях, а точнее, в видении-сне появились те самые два ангела, которые и отправили меня в этот мир.

– Мы привели повитуху, чтобы она помогла тебе, – сказал один из них. – Но больше не сможем помогать тебе открыто. Отныне ты сама должна устраивать свою жизнь.