Наследница. Графиня Гизела

Он исчез за стеной тисов. Фелисита беспокойно ходила по плотине, напрасно стараясь вернуть утраченное спокойствие, чтобы отдать себе отчет в своем теперешнем положении… Итак, принужденная снова нести свое иго, она лишается не только самостоятельности, но еще должна жить вблизи от него и ежедневно видеться с ним? Она сделала все, чтобы доказать ему, что ненавидит его всей душой и останется непримиримой на всю жизнь. Она предпочла бы скорее еще годы терпеть дурное обращение госпожи Гельвиг, чем один месяц прожить близ него. Уже только его голос, ставший в последнее время таким мягким и задушевным, заставлял сильнее биться ее сердце — конечно, из-за ненависти. Недавно рассказанная им сказка заставила ее много думать, и единственное возможное решение этой загадки подтверждали его слова: «Фелисита, я хочу, чтобы вы наконец испытали чувство человека, о котором думают и заботятся любящие его люди». Несмотря на ее решительное заявление, он все-таки намеревался распоряжаться ее сердцем и хотел связать ее навеки с каким-нибудь человеком по своему выбору. Таким образом, она была бы пристроена, а его несправедливость — заглажена… Но она не позволит так распоряжаться собой! Что удерживало ее от того, чтобы теперь же пойти к советнице Франк и стать под ее защиту? Но существовал еще маленький серый ящичек, приковывающий ее к этому злосчастному дому. Ради него она должна была оставаться здесь до последней минуты…

XXIII

Анхен прервала мучительные думы Фелиситы, ласково взяв ее за руку и потащив к дому. Фелисита села в холле и достала работу. Двери маленькой кухни и гостиной были широко раскрыты. Советница очень мило исполняла обязанности хозяйки. На ней был нарядный шелковый передник, в белокурые локоны была воткнута сорванная мимоходом красная роза, ее маленькие ножки двигались с детской легкостью, а розовое лицо приняло счастливое и довольное выражение, как у ребенка, который с серьезным видом выполняет возложенную на него обязанность.

В то время как она хозяйничала в кухне, в гостиной между госпожой Гельвиг и адвокатом шел разговор о завещании старой девы. Генрих и Фридерика говорили Фелисите, что барыня теперь ни о чем другом не говорит и не думает, как только о завещании. Фелисита посмотрела на госпожу Гельвиг: ее лицо казалось постаревшим, и в манере говорить появилась непривычная торопливость. Профессор не принимал участия в разговоре. Погруженный в свои мысли, он ходил по гостиной и, проходя мимо двери, бросал проницательный взгляд на работающую девушку.

— Я никогда не успокоюсь, дорогой Франк, — повторяла госпожа Гельвиг. — Каждый грош был с трудом приобретен Гельвигами. А теперь вдруг явится какое-нибудь погибшее существо и быстро растратит сбережения честного дома. Какое благословение принесли бы эти деньги в наших руках!

— Ты опять говоришь, тетя, об этой отвратительной истории, которая тебя так волнует, ведь так можно и заболеть, — успокаивающе произнесла вошедшая молодая вдова. — Подумай о своих детях и обо мне. Ради нас постарайся забыть…

— Забыть? — вспылила госпожа Гельвиг. — Но я ведь обладаю характером, которого, к сожалению, не имеет теперешняя молодежь, — уничтожающий взгляд ее скользнул в сторону сына. — Я не могу перенести позора и несправедливости. Как ты можешь успокаивать меня подобными фразами? Ты иногда бываешь ужасно поверхностна, Адель!

Советница переменилась в лице. Но у нее хватило самообладания, чтобы сдержать злой ответ, готовый сорваться с языка.

— Я не заслужила этого упрека, — сказала она мягко. — Никто не принимает так близко к сердцу, как я, этот отвратительный поступок. Я сожалею не только о потере денег… Женщине всегда печально видеть нравственное падение. Эта старая, коварная особа всю свою жизнь, наверное, думала о том, как бы чувствительнее огорчить своих ближайших родственников. Она покинула мир непримиренная ни с Богом, ни с людьми, и с такими грехами на душе, что Небо должно остаться для нее закрытым навеки… это ужасно!

Работа выпала из рук Фелиситы. Затаив дыхание, она слушала. Она знала от Генриха, что все жестоко осуждали старую деву, но в первый раз была свидетельницей такого обвинения. Кровь бросилась ей в голову. Каждое слово вонзалось ей в сердце, как нож.

— Насколько действительно была грешна старая дева, я не знаю, — сказал адвокат. — Но из всего, что я слышал, я пришел к заключению, что никто не может указать на что-нибудь определенное. Хроника нашего города довольствуется одними темными слухами. Ее завещание указывает, однако, что это была оригинальная и умная женщина.

Госпожа Гельвиг презрительно засмеялась и отвернулась от храброго защитника.