Наследница козьей княжны

Но Бела пока отбросила эту мысль и легонько боднула дверь. Та отворилась со скрипом, впуская. Пригласила в неизвестность.

Сперва все кругом окутывал мрак, непроглядный, прогорклый.

И завивались вокруг ног сквозняки.

Бела застыла, не зная, есть ли там куда дальше шаг сделать? Вдруг уже и пола-то нет, лишь труха, под которой раскроется пастью бездонная яма подполья, и рухнешь в нее, поломаешься, утонешь и сгинешь в голодной тьме.

«Чего встала? – осудил голос в голове. – Иди уж…»

Пришлось поверить на слово непонятно кому и двинуться вперед.

В конце концов, козы прекрасно прыгают. Взлетают на невероятную высоту. И спрыгивают вниз тоже неплохо.

Вспомнилось детство у бабушки Нюры, и холодный февраль, когда нарождались у коз козлята. Этого дня маленькая Бела всегда ждала, как праздника. За день, а то и за два начинала дергать бабушку.

– Сходи, посмотри!

– Сходила уж.

– Не родились?

– Пока нет…

А потом они появлялись – ранним утром. Хотя нет, первым появлялся на теплой, натопленной кухне большущий ящик, застеленный душистой соломой. И ящик этот был верным предвестником скорого появления козлят. Обычно Бела до того, как спать лечь, заглядывала в него с надеждой каждые десять минут.

Потом бабушка загоняла ее спать, а утром…

Утром Бела просыпалась от пронзительного крика, тоненького и требовательного. И бежала к ящику, изнывая от предвкушения. Козлята уже смотрели из него, кудрявые от недосохшей влаги. Обычно беленькие или черненькие. Хотя, иногда и коричневые в черных «барсучьих» масочках. А иногда и вовсе пегие!

Доверчивые.

Бояться – это ведь не про них. Стоило протянуть руку, и они тут же тыкались в нее, пытаясь захватить мягкими ротиками пальцы.

– Ба-а-а, зачем они так делают? – спрашивала Бела.

– Есть хотят.

– Давай их покормим?

– Сейчас покормим.

И бабушка поила козлят свеженадоенным молоком. Под козой молодняк в деревне обычно не оставляли. Некоторые козлята быстро учились пить из плошки, смачно присюрпывая и быстро-быстро виляя коротенькими хвостиками. Другие упрямо требовали бутылочку.

В первый день жизни они ходили так неловко. Не умеючи, но все же ходили – неуклюже шаркали пушистыми ножками по крашеным половицам деревенской избы.

Бабушка смеялась:

– Как я…

И опиралась на клюку.

На второй день козлята уже уверенно шагали, а к концу первой недели скакали и прыгали по креслам и дивану, норовя вскочить даже на стол, или на бабулин допотопный ламповый телевизор. Но им туда не разрешалось.

И на окошко с геранями тоже.

Зато можно было на Белину раздвижную тахту, и на бабушкину железную кровать с панцирной сеткой и горой подушек под вязаной дымкой белого кружева. Козлята заскакивали на нее и, лихо изогнувшись в воздухе, спрыгивали вниз. Наверное, они представляли, что это и не подушки вовсе, а настоящая гора под шапкой седых ледников…

«Да-а-а-а… – оглушил вдруг голос в голове. – Были времена… Были».

Кто-то неведомый, существующий на зыбкой границе мира мыслей и фантазий, тоже глядел в Белину память, без спроса, без разрешения, и от этого становилось жутковато.

Веселые воспоминания из детства сменились таинственной реальностью. Глаза немного привыкли к мраку – чернота сменилась скупой серостью. Проступили в ней прямоугольники занавешенных окон – самые светлые. И очертания каких-то вещей.

– Что это за место? – вслух спросила Бела у внутреннего голоса.

«Терем козьей княжны, – пришло в ответ. – Он тебя испытает».

– Испытает? – выдохнула Бела.

Этого еще не хватало! Она только-только от волколака спаслась. А до этого – от волхва и старосты. А до этого – еще раз от волколака. А прежде – из болота. А до того…

До того – и произносить не хочется, потому что там-то, в своем прежнем мире и не спаслась она вовсе…

Бр-р-р-р! Белла встряхнулась – козья шкура заходила ходуном, полетели с шерсти в стороны капли приставшей после дождя воды. Застучали по доскам дробью.

Нате вам – испытание!

Она сейчас не в лучшей для этого форме. Совсем не в форме… И вообще – не в себе.

Не в себе в квадрате!

Мало того, что в новое тело попала, так теперь и его нету – одна сплошная… коза.

От волнения Бела быстро-быстро забила копытом об половицу. Цок-цок-цок! Помотала рогатой головой, дернула ушами прислушиваясь. Глаза навострила и замерла, изучая пространство вокруг.

Вглядевшись в окружающий мрак… уже полумрак, она увидела, как прорастает из центра комнаты тяжелая спиральная лестница, окованная металлом. И ее ступени тускло блестят в каплях света, сочащегося с улицы через приоткрытую дверь за спиной.

– Может, без испытаний? – мекнула Бела в надежде, но голос в голове был непреклонен.

«Нельзя. Или хочешь навек в козьей шкуре остаться?»

Какой тут спор. Само собой, бегать на четвереньках всю жизнь Беле не хотелось. Иногда, конечно, можно и козой побыть – оно даже на руку, если какого волка боднуть надо, или там молнией шарахнуть…

Вот только все это дело контролировать хочется. Захотела – р-р-раз! И коза. Захотела обратно в человека – пожалуйста!